во времена золотой лихорадки, а сейчас – заведение, где девочка Алиса получает деньги за то, что ведет себя, как последняя проститутка. Прямо над зданием, возведенным в 1835 году, расположена крыша, где ночует девочка-блондинка, потому что ей больше негде ночевать. Добро пожаловать в Викторию, Город Садов. Вот вам канава, вот – смирительная рубашка, а вот – кровать из камней и гудрона.
Но туристы видят то, что хотят видеть. На практике в девятом классе я должна была работать в «Местных Творениях», этакой туристической лавочке. Я продавала маленьких куколок, якобы сделанных руками местных индейских девочек, а на самом деле изготовленных в Китае. Мой босс заставлял меня срезать этикетки.
Сейчас проходить мимо этой лавочки – сплошное удовольствие. Витрины заполнены чепуховиной с Принцессой Дианой. Лицо будущей королевы украшало кухонные полотенца, маечки и тарелочки. Я до сих пор не понимаю, какое отношение Принцесса Диана имеет к Виктории. Наверное, связь в том, что Виктория названа в честь другой королевы. Я не знаю почему, но меня это жутко нервировало: мы живем в захолустном городишке лесорубов и металлистов, и с какой-то стати нам вести себя так, будто мы в очаровательной английской деревне? Лично мне наплевать с высокой колокольни на Принцессу Ди, один вид ее чопорного лица, что пялится на тебя на каждом углу, приводил меня в уныние. Мне захотелось ворваться на свою некогда работу и поджечь все полотенца. Однажды королева Елизавета навещала Викторию, и нас отпустили из школы. Дин захватил кислоты, я и Маргарет – немного гашиша, и втроем мы двинули к отелю «Императрица». Маргарет очень хотела увидеть королеву и вытянула меня в первые ряды. Королева была без короны и выглядела величественно и царственно, как на всех открытках. Она помахала рукой из бронированного автомобиля. Какая-то девица прокричала: Смерть монархии! и сейчас мне кажется, что я знаю этот голос. Да, я знаю – на королеву наехала девица по имени Джастина.
Вы ни за что не догадаетесь, куда я направилась.
В городскую публичную библиотеку. Ура, веселимся!
Я решила заняться самообучением. Я получу собственную степень. Мне не нужны ничьи удостоверения. Я научусь оживлять мертвых. Я разберусь в тайнах дыхания. С моими склонностями я даже, может быть, изобрету новый метод Сердечно-Легочной Реанимации.
Я им всем покажу.
Я спросила девицу из информации, где находятся книжки о жаре.
Книжки о жаре? саркастически переспросила она. А что конкретно ты имеешь в виду?
Я имею в виду заболевание, кретинка. Ты что, никогда не слышала о заболевании, что струится по моим венам? Я дождаться не могу своей смерти, потому что после нее меня вскроют, и все идиоты наконец-то увидят, сколько внутри меня скопилось тепла.
Я нашла то, что искала, в картотеке. ФН 112. Жар Неизвестного Происхождения. Какой-то врач наконец-то написал за меня мою автобиографию. Книжка оказалась захватывающей, особенно для меня, не очень уважающей чтение. В ней описывалось именно то, что произошло со мной в туалетах «Королевского Отеля» и «Сата».
В 1679 году доктор по фамилии Сайденхэм открыл жар; он написал более приличную версию того, что сказал мне костоправ из «Белых Дубов»:
Не знаю, почему мне так понравилось это выражение. Я записала его в блокноте. Просто так. Я подумала, что это мой блокнот и я могу записывать в него понравившиеся фразы.
Сейчас я сожалею, что записала это, потому что полицейский конфисковал мой блокнот. Из-за того, что мы с Джастиной сделали, они, наверное, решат что «жар» – это шифровка и что я заранее обдумала мое преступление, хотя мне просто хотелось записать эти слова: избавиться от врагов.
В 17:45 я выглянула из окна библиотеки и заметила зеленый «вольво» Айви Мерсер. Я была уверена, что это машина ее матери. Я решила, что это знак. С библиотечными книжками в руках я вежливо попрошу миссис Мерсер подвезти меня в Гордон-Хед к Микельсонам. По пути в умиротворяющий пригород я расскажу ей, что восхищаюсь ее дочерью. Потому что я восхищалась Айви. И завидовала ей до тошноты.
С оливковой кожей, плоской грудью и некрашеными волосами Айви выглядела инопланетянкой в Маунт-Нарк. Но мне нравилось, как она выглядела: огромные голубые глаза, каштановые, стриженные под горшок волосы и вельветовые штаны. Она всегда морщила лоб, когда шла по фойе, будто концентрировалась на какой-то идее. Я не уверена, услышала ли она, как Маки сказал, что она тянет максимум на двоечку, но казалось, что в ее мире эти оценки не существуют.
В библиотеке наверняка есть книги, написанные отцом Айви, очень известным юристом. Я видела его по телевизору, он рассуждал о правах аборигенов. Говорили, что он заработал горы денег, потому что по его книге «Племя Салишей» сняли фильм. Мама Айви когда-то была манекенщицей и жила в Париже во время бунтов 1968-го. Я знала все это об Айви потому, что всякий раз, когда газеты писали о знаменитостях нашего города, там появлялась фотография семьи Мерсеров в их стеклянном доме в Гордон-Хед. Позируя рядом с резными статуями, отец Айви выглядел очень значительным, а за ним виднелось трехметровое окно с видом на океан. Мать Айви когда-то была юной и необузданной невестой, как Эверли, но, очевидно, не потянула свое семейство в какую-нибудь общину свободной любви.
Однажды на уроке рисования Айви совершила ошибку, тихонько похваставшись, что ее приняли в колледж Смит. Она собиралась изучать поэзию, как ее героиня Сильвия Плат.[16] Если тебе так нравятся поэтесски, сказал Дейл, почему ты без лишних страданий сразу не засунешь голову в духовку? Отморозки сочли, что это очень смешно. Я, наверное, тоже посмеялась, потому что тогда я еще старалась вписываться. Ну а на самом деле, мне и правда не верилось, что кто-нибудь из нашей школы соберется изучать поэзию в известном американском колледже. Ну совсем не верилось. Несмотря на то, что я над ней посмеялась, после школы я пошла за Айви до парковки. Я следила. Ее мать приехала в зеленом «вольво». Краем глаза я заметила, как миссис Мерсер взъерошила Айви волосы, как бы говоря: Ну еще совсем немножко. Скоро ты выберешься из этого ада. Всю следующую неделю я ходила за Айви до парковки. Я колебалась, не зная, что сказать. Я просто смотрела на нее, пока она поджидала маму. Холщовый рюкзак весело подпрыгивал у нее на спине, она забиралась в зеленый «вольво», чмокала мать в щеку и, может, говорила: Вон та девочка не открывает рта на уроках. Я думаю, она недоразвитая и немая.
Я выдавила из себя на следующий день два слова, окончательно подорвавшие мои силы. Привет, Айви. Она опустила глаза на туфли – черные мальчишечьи ботинки – и не улыбнулась в ответ, и не помахала рукой. Как и все девочки Маунт-Нарк, она не хотела иметь со мной ничего общего.
Но ведь сейчас я хорошая, может, мы будем общаться. После обеда у Микельсонов она поможет мне с заявлением в колледж.
Здравствуйте, заорала я, увидев миссис Мерсер в зале с периодикой. Она читала «Нью- Йорк Таймс».
Та подняла на меня глаза, не имея ни малейшего понятия, кто я такая. Рассмотрев мое меховое пальто, она опустила глаза на мои каблуки.
