там дело Джастины. Весьма необычно сознавать, что в один момент ты можешь отпустить живущий в голове образ, который был для тебя реальным, как крест надежды на шее.
Хейзел открыла дело.
Протянула мне карту.
Это Запретная Зона, сказала она, и была права. Центральные улицы: Йейтс и Дуглас, Пандора и Гавернмент закрашены красным, остальная Виктория девственно бела.
Эти карты обычно выдаются девочкам на испытательном сроке, сказала Хейзел. Но я бы предпочла, чтобы ты держалась в стороне от Запретной Зоны. Я также предпочла бы, чтобы ты не контактировала с этими людьми.
Она протянула мне список. Джеронимо Томас, Льюс Татерс, Майкл Джон Бёрнс… Я не знала ни одного из них. Наверное, они сутенеры.
Я хочу быть медсестрой, сказала я. И не хочу в центр. Я предпочитаю жить в Гордон- Хед.
Хорошо. И сделай для себя что-нибудь положительное, Сара.
Типа?
Вступи в организацию юных христианок. Или в драмкружок.
Непременно, ответила я.
В глубине души я надеялась, что Хейзел просто не слишком умна, иначе, если б она знала то, что знаю я, ее глаза не просыхали бы от слез, и она никогда бы не подумала, что меня излечат развлечения.
Хейзел сказала, что Микельсоны ждут меня к ужину. К шести, добавила она. Джиллиан делает великолепные бифштексы. Не опаздывай. Они тебя ждут.
Она вывела их адрес и телефон на моей карте: проезд Хулихан 3765.
Ты – легкий случай, сказала она. Я была бы счастлива, если бы все мои девочки были так же готовы к переменам.
Вы в меня верите?
Конечно, верю.
Вы думаете, я смогу стать медсестрой?
Ты можешь стать всем, чем твоя душа пожелает, Сара. Но для начала тебе надо закончить школу.
Конечно, сказала я, но про себя подумала, что колледжу Камосан придется сделать для меня исключение, потому что в Маунт-Нарк я вернусь только при одном условии – с пистолетом в руках.
Хейзел, как вы думаете, я смогу стать хорошей медсестрой?
Отличной, ответила она и обвела кличку собаки в списке потенциальных победителей.
Я знаю, вы думаете, что я собираюсь напортачить у Микельсонов. Глава Десять: Пожар в Гордон-Хед. Вперед, можете во мне сомневаться. Мне плевать. Только отцепитесь.
В этот первый июньский день солнце все еще не осчастливило белые небеса своим появлением.
16:00. Я решила сесть на автобус возле конторы Социальной Помощи.
Я шла к остановке, и мужики больше не одаривали меня похотливыми взглядами. Три дня в «Белых Дубах» – и я лишилась должной невинности. Я все еще была в Китаянкином меховом пальто и хлипком белом платье; все еще носила ее сапоги на шнуровке. А вот о ноже вам остается только догадываться. Ну ладно, он все еще был со мной, но клянусь, пользоваться им я не собиралась.
Через два часа Микельсоны снабдят меня новым гардеробом. Мы обильно пообедаем бифштексами – мой первый вкус крови и мяса. Мы, наверное, помолимся перед обедом. После обеда я удалюсь в комнату для гостей и ни за что не стану там себя трогать.
Я оставлю в покое блокнот. Вместо этого я почитаю Библию – давно пора бы. А может быть, я почитаю «Домик в прерии». Я уверена, что у Микельсонов есть полное собрание сочинений Лоры Инголлс Уайлдер.[15] Мне хотелось почитать эти книги. Клянусь. Я не шучу. Честное слово, я не выпендриваюсь.
Мысли о медицинском училище наполнили меня такой хорошей, чистой энергией, что мне не сиделось на месте. Мне хотелось кричать прохожим: У меня есть мотивация, у меня появились амбиции, у меня есть план! Рональд Рейган развязал войну с Гренадой. Может, я смогу поехать туда, буду врачевать южных ребят, раненных коммунистическими выродками.
Я подошла к остановке.
Прилично ли появиться до шести? Наверное, нет. Надо бы убить время с толком. Я могла бы пугать туристов, как Китаянка. Я могла бы поплевать на ботанов в идиотских сандалиях. Я могла бы попасть под арест, как моя мама, но сейчас я была хорошей девочкой и падала далеко от этой яблони.
В китайском магазине в белых пластиковых бадьях цвели лилии. Я выбрала нежно- розовый букет для моих временных мамы и папы. Я заплатила за цветы из моих подъемных денег.
У меня все еще был свободный час, и я знала, куда хочу податься.
Прежде всего я зашла в «Макдоналдс», где заказала молочный коктейль, и пошла наверх, в туалет, чтобы осмотреть лицо. В «Белых Дубах» я мечтала обрезать волосы, как у Кэсси, навести толстые черные стрелки и надеть колготки в сеточку с армейскими ботинками. Кэсси рассказывала, что ее друзья-скинхеды тусовались в трущобах возле отеля «Императрица». Мне ужасно нравились названия групп, которые они слушали. «Эксплуатируемые», «Проклятые». Может, я в конце концов услышу музыку, которая мне понравится, но в трущобы я не пойду. Отражение в зеркале выглядело не так уж и плохо, только слегка испуганно, как человек, к глазу которого неумолимо приближается кулак.
ХИППИ КОЗЛЫ, – было написано на стене туалета.
Мне чесалось ответить – САМА ТАКАЯ. Косметический вандализм – отличительная черта выпускниц «Белых Дубов».
Две вертлявые, благоухающие сладкими духами, смешливые девки доливали «Южный Комфорт» в пластиковые бутылочки «Севен-Ап».
Они хихикали о том, что Пит и Марк ну такие очаровашки.
Хорошей девочке нравятся такие хохотушки.
Хорошая девочка пожелала бы им удачи с Питом и Марком.
Хорошая девочка не захотела бы впечатать их в стену.
Я ведь хорошая девочка, да?
В 5:15 вечера мимо меня проехал двухэтажный автобус, и некто сообщил в мегафон, что каменное здание слева было возведено в 1835 году. Я подумала, что после реабилитации смогу наняться водителем такого автобуса. Я бы продемонстрировала туристам некоторые достопримечательности. Вот тут находится «Королевский Отель», он был салуном
