Викентий Павлович прискакал в «Бородинку» в самом начале пятого – только- только начало светать. И хотя он подъехал с задней калитки, к конюшне, в предутренней тишине стук копыт был слышен. Люся, чутко спавшая всю ночь, сразу же вышла на веранду. Он взбежал к ней по деревянным ступенькам – веселый, энергичный и, на удивление, сухой. Сапоги и брюки были немного грязны, но и только.

– Ты не попал под ливень? – удивилась она, обнимая мужа.

Дождь хлынул лишь под утро, лил недолго – меньше часа, – но очень мощно. Первый настоящий грозовой ливень за весь август. А Викентий уехал в ночное еще с вечера.

– Конечно же, попал, – ответил он, легонько целуя жену в губы. – Хотел вернуться к полуночи, но началась гроза, и ребята не пустили. Говорят: «Опасно, молнии одиноких путников любят». Вот и остался, а потом дождь пошел – просто водопад какой-то! Но зато какое завораживающее зрелище: молнии во все небо, потоки воды!

– Как же ты уцелел? – Она тронула его куртку.

– Отсиделись с ребятами в шалаше. Немного, конечно, промокли, но потом у костра быстро высушились.

Обнявшись, они зашли в комнату.

– Я немного посплю, – сказал он. – Но через три часа ты меня разбуди. Надо будет съездить в «Замок», кое-что разузнать, кое о чем спросить.

Людмиле тоже явно хотелось о чем-то спросить, но она сдержалась. Давно уже поняла: раз Викентий молчит, значит, еще не время для вопросов. Потом расскажет все сам… Если захочет.

В «Замок» Петрусенко поехал в двуколке, взял за кучера Максима. Как ни странно, но за три часа он хорошо отдохнул. И теперь, рассслабившись, дышал глубоко, с наслаждением. От земли поднимался теплый пар – солнце быстро вытягивало ночную влагу. Но деревья и травы уже успели напитаться дождевой водой, ожили и как будто даже вернули себе весенние яркие цвета… Когда двуколка выкатила на последний поворот к имению Берестовых, Викентий Павлович наклонился к Максиму.

– Я дам тебе небольшое поручение. Выполнишь? – попросил он. – Будешь ждать меня, общаться со слугами, так внимательно слушай все их разговоры. Может, кто-нибудь что-то особенно интересное расскажет – не пропусти… Ночь сегодня была тревожная, грозовая, а по «Замку», говорят, призрак ходит. Они, призраки, такие ночи особенно любят.

– Послушаю, – кивнул Максим. – Отчего же…

Но ни одному, ни другому из них не пришлось особенно стараться, прислушиваться к разговорам. События словно ожидали именно их появления: как в хорошо отрепетированном спектакле – занавес поднимается одновременно с третьим звонком!

Как только двуколка остановилась у парадного крыльца и Викентий Павлович спрыгнул с подножки, со стороны сада раздался крик, и вскоре из-за ближних деревьев выбежал человек. Это был незнакомый мужик, по виду крестьянин, он размахивал руками и громко причитал:

– Убиенный, насмерть убиенный! А крови-то, крови! Лежит в том доме, что у реки!

Рукой он показывал через сад, в ту сторону, где, как знал Петрусенко, находится рыцарская башня.

Петрусенко мнговенно подобрался, сосредоточился. Сейчас во дворе, кроме него, никого не было. Он кивнул Максиму:

– Поднимись в дом, скажи хозяйке: явно что-то случилось, пусть быстро выйдет.

Сам же стал расспрашивать крестьянина. Оказалось, что еще вчера посыльный от госпожи Коробовой нанял в Енино нескольких мужиков с подводами возить гальку с берега реки и засыпать яму в саду. Вот они и приехали сегодня утром к реке, и пока остальные грузили на подводы камни, он на минутку решил сбегать посмотреть на башню – очень любопытно было! И увидел там мертвое тело – у самого входа.

– Постой! – Голос у Петрусенко стал жестким и тревожным. – Чье тело? Взрослого человека?

– Понятное дело, взрослого! – Мужик казался необычайно удивлен вопросом. – Не дитенка же?

Викентий Павлович невольно улыбнулся. Несмотря ни на что, он испытал настоящее облегчение.

– И какой из себя этот человек?

– Так господин какой-то. А лица я не видал.

– Не разглядел?

– Так он лицом вниз лежит, – объяснил рассказчик. – Я трогать не стал, побежал к реке, нашим сказал, а потом сюда…

Стремительно распахнулась дверь, и на крыльцо вышла госпожа Коробова. Лицо ее было хмурым и неприветливым. А еще – словно постаревшим, осунувшимся. Она решительно подошла, сухо поздоровалась с Петрусенко и уставилась на явно оробевшего мужика. Вместо него Викентий Павлович быстро повторил услышанное, спросил:

– Кто бы это мог быть?

Тамила Борисовна пожала плечами. Петрусенко показалось, что ей очень хочется спросить: «А вы-то зачем опять пожаловали в «Замок»?» Но не спросила, наоборот – голос у нее смягчился, в нем явно проступала усталость.

– Не могу представить, – ответила она ему. – Скорее всего, кто-то совершенно посторонний.

Викентий Павлович глянул на окна второго этажа.

– А что князь Всеволод? Неужели еще спит?

– Ему не надо об этом знать, тем более – видеть! – опять резко ответила Коробова. И добавила, словно вновь извинялась за свою резкость: – У нас была неспокойная ночь, у всех