Августа оставалось уже несколько дней – так незаметно пролетел. И в этот солнечный ясный день было тепло, но уже не жарко. Зато пейзаж вокруг стал ярче. Летом все-таки зелень однообразна. Теперь же в основной зеленый цвет полей и леса вливались самые разные оттенки золота и багреца. А вдалеке, словно новенький купол церкви, горел ранней желтизной высокий клен…

Но вот Петрусенко снова выехал на тракт и сразу повернул к каменной ограде «Замка». Кованые ворота оказались распахнутыми, словно его поджидали. Но это, конечно, было не так.

«Кто-то проехал прямо передо мной», – решил Викентий Павлович. И не ошибся. У крыльца стояла оседланная лошадь, а госпожа Коробова обнимала молодого офицера.

«Сын, – догадался Петрусенко. – Ну что ж, это неплохо. Посмотрим на наследника…»

Из окна второго этажа выглядывали Всеволод, Саша и мадемуазель Элен. Но вот они исчезли, и через три минуты вся юная компания выскочила на крыльцо.

Госпожа Коробова заметила Петрусенко, что-то сказала офицеру. Тот коротко оглянулся, но потом заторопился на крыльцо. А хозяйка направилась к следователю. Она была возбуждена, глаза блестели, счастливая улыбка сделала лицо не просто красивым, но и впервые по-настоящему обаятельным.

– Викентий Павлович! – Она протянула руку спрыгнувшему с седла гостю. – Добрый день. А к нам приехал сын. Его часть перевели из Санкт-Петербурга в Москву, для нас это счастливая неожиданность!

– Поздравляю. – Петрусенко улыбнулся. – Вижу, интересный молодой человек, бравый офицер. Я не вовремя, но долго вас не задержу.

Коробова уже успокоилась. К ней вернулась обычная сдержанная вежливость. Однако не представить его сыну она не могла. Пока они шли к дому, Викентий Павлович ей рассказал:

– В полицейской управе Серпухова я все уладил. Гибель вашего садовника зарегистрирована как несчастный случай, дела даже не открывали.

– Вы нас от таких неприятных хлопот избавили, дорогой господин Петрусенко! Благодарю вас… значит, я могу дать приказание засыпать злополучную яму? А то ведь даже в сад страшно ходить!

– Хотя бы прямо и сегодня, – кивнул Викентий Павлович. – Однако у меня к вам есть небольшая просьба. Впрочем, об этом позже.

Они уже подошли к крыльцу, где бравый офицер довольно бурно знакомился со своим кузеном.

– Андрей! Андрей! – воскликнула Коробова. Но молодой человек уже успел подбросить мальчика в воздухе два раза и вновь поставить, хлопнув по плечу. Всеволод весело смеялся, восторженно глядя на троюродного брата.

– Славный мальчуган! – воскликнул офицер, на миг обернувшись к матери. – Я рад, что ты теперь с нами!

Тут он, видимо, уловил двусмысленность своего восклицания, добавил:

– Конечно, мне очень жаль того, что случилось с твоими родителями. Но ты не один, братишка!

При этом он все время посматривал на молоденькую гувернантку, скромно стоящую чуть в стороне.

«Ему года двадцать два – двадцать три, – отметил Петрусенко. – Что ж, хорош собой. Высокий, ловкий. Усики, шевелюра густая, темные глаза – живые, так и «стреляет» взглядом… На отца похож. Очарует молоденькую мадемуазель… Или нет?»

Девушка стояла спокойно, смотрела прямо, без всякого смущения.

Тамила Борисовна познакомила сына и Викентия Павловича.

– Господин Петрусенко гостит у наших соседей. Оказал нам большую услугу в одном неприятном деле – я расскажу тебе после. Его сын Александр – друг князя Всеволода.

Андрей Коробов пожал руку Саше и вопросительно посмотрел на гувернантку. Но мать сказала коротко:

– Мадемуазель Элен – воспитательница князя. А также занимается с ним языками, литературой, историей… Пойдем, дорогой, в дом, все мне расскажешь!..

Прежде чем уйти, она поинтересовалась у Викентия Павловича, не отобедает ли он с ними?

– Нет, нет! – замахал руками Петрусенко. – Я не буду вам сегодня докучать, ведь вы так давно не видели сына!

Женщина благодарно кивнула и хотела уйти, но он задержал ее.

– Мы с Сашей скоро уедем, но у меня к вам есть одна просьба… Прежде, чем вы засыпете злополучную яму, я хотел бы сам спуститься туда, посмотреть. Любопытно, знаете ли! Что это за колодец, к чему? К делу это уже отношения не имеет, просто натура у меня такая дотошная…

Он глядел на хозяйку простодушно, с просительной улыбкой. Она ненадолго задумалась. «Прикидывает, не опасно ли это, – подумал Викентий Павлович. – Решит, что нет…»

– А когда вы хотите его осмотреть? И как?

– Позволяете? – обрадовался Петрусенко. – Вот спасибо! Сегодня же туда и слазаю! Сейчас пойду, с вашим Варфоломеем и другими слугами договорюсь, они мне помогут.

На том и решили. Коробова поспешила в дом следом за сыном. Петрусенко предупредил Сашу, что часа через два они уедут в «Бородинку», и отпустил того к друзьям. Сам же пошел вокруг дома к черному ходу на кухню.

Пелагея Никитична встретила его, как родного, сразу предложила чай и пироги с вишнями. Он не отказался, но попросил позвать Варфоломея составить компанию: есть, мол, к нему дело. Кухарка тут же отправила парнишку, растапливавшего дровами печь. И скоро они втроем – Петрусенко, Варфоломей и Никитична – дружно чаевничали.

Похваливая пироги и чай, Викентий Павлович повернул разговор на лечебные травяные чаи. Никитична охотно стала рассказывать, какая травка от какой болезни полезная.

– А что, хозяева часто вашими талантами травницы пользуются? – спросил он.

– Как бы не так! – махнула рукой кухарка, впрочем, без обиды. – Госпожа свои заморские пахучие чаи любит. Всего один раз и просила для молодого князя отвар сделать, от простуды и жара.

– Верно, вечером, накануне злополучного дня, – сказал Викентий Павлович, словно припомнив. – Молоденькая гувернантка при мне упоминала: темный густой отвар пил мальчик.

– Ошиблась Аленушка! – возразила Пелагея Никитична. – Она и мне накануне говорила – темный чай был. Да только те травки, что я готовила, дают цвет легенький, приятный, светлый.

– А чай, значит, госпожа Коробова заказала? Сама и забирала?

– Сама, сама. Первый раз за все время на кухню спустилась – очень озабочена здоровьем князя была.

Петрусенко потянулся за новым пирожком, похвалил:

– Пироги – просто чудо! Не могу остановиться… Значит, все-таки Тамила Борисовна верит в целебные свойства трав? А о травах вообще она вас не расспрашивала?

– Нет, она с нами разговоры не шибко ведет. Вот Зинка ее – ну, вы знаете, я вам уже о ней рассказывала, – та все выспрашивала, выпытывала о Сычихе: правда ли, что колдунья травами и лечит, и травит людей, и в одурь вгоняет, и память забирает…

– Не скажи, Никитична, – возразил Варфоломей. – Хозяйка и самолично меня о Сычихе выспрашивала.