отдала ему пуговицы со своих рукавов. В другой раз я подала нищему во имя Иисуса Христа маленькое простое колечко. Я предупредила, что на кольце выгравирован символ брачного завета с Господом. Затем мы догнали почтовый дилижанс в Мелуне, где я оставила Сестру Гарнье. Свое путешествие я продолжала уже вместе с другими сестрами, которые не были мне знакомы. Поездка в экипаже была очень утомительной, и в течение всего долгого пути я так и не смогла уснуть. Моя дочь, очень нежный ребенок всего пяти лет от роду, также едва засыпала. Нам удавалось переносить сильнейшую усталость, но, несмотря на это, мы не заболевали. Мой ребенок ни одного часа не ощущал дискомфорта, хоть ей удавалось поспасть не более трех часов за ночь. В другой ситуации, испытывай я хоть вполовину меньшую усталость, или же просто имея недостаток отдыха, я бы могла легко заболеть. Одному только Богу известно, к каким жертвам Он меня побудил, и каким радостным было мое сердце, когда я все отдавала Ему. Имей я царства и империи, думаю, что отдала бы их еще с большей радостью, чтобы предоставить Ему высочайшие доказательства своей любви. Как только мы прибыли в гостиницу, я пошла в церковь и оставалась там до ужина.

Еще в экипаже мой дивный Господь говорил со мной и внутри меня, чего не могли понять или почувствовать другие. Та бодрость, которую я проявляла в минуты самых больших опасностей, очень воодушевляла путешествующих со мной. Я даже пела радостные гимны, ощущая себя избавленной от богатств, почестей и затруднений этого мира. Таким образом Бог охранял нас в течение всего пути. Казалось, Он был для нас «огненным столбом ночью и облаком в течение дня, сопровождающим нас».

Однажды нам случилось проезжать через довольно опасный участок между Лионом и Шамберри. Наш экипаж сломался, когда мы выходили из него. Но случись это чуть–чуть позже, и мы бы погибли.

Так мы прибыли в Аннеси вечером в День Святой Магдалины, 1681 года. В этот же День Святой Магдалины Епископ Женевы совершил для нас богослужение на могиле Святого Франциска де Саля. Именно там я обновила свой духовный брачный союз с моим Искупителем, что я делала каждый год в этот день. Там же ко мне вернулось сладкое воспоминание об этом святом, с которым наш Господь даровал мне особенный союз. Я называю это союзом, так как верю, что в Боге душа обретает единение со святыми. Этот союз укрепляется по мере того, как человек все более уподобляется Христу. Этот союз, который Богу угодно обновлять после смерти человека, пробуждается в душе единственно для Его славы. В это время умершие святые находятся в более близких отношениях с душой в Боге, и это общение более походит на духовную беседу близких друзей в Том, который соединяет их узами бессмертия.

В тот день мы выехали из Аннеси и на следующий приехали на мессу в Женеву. Я испытала огромную радость от участия в хлебопреломлении. Мне казалось, что Бог еще сильнее привлек меня к Себе. Там я молилась Ему, прося об обращении этих прекрасных людей. Вечером того же дня мы прибыли в Геке, где нашли лишь пустые стены. Епископ Женевы заверил меня, что дом обставлен, и без сомнения, он думал, что так оно и есть. Тогда мы остались на ночлег у сестер милосердия, которые оказались так милостивы, что предоставили нам свои постели. Я очень беспокоилась о своей дочери, которая заметно похудела. Тогда я очень хотела поместить ее в монастыре Урсулинок в Тононе. Мое сердце так болело за нею, что я тайком не могла удержаться от слез. На следующий день я сказала: «Я отвезу свою дочь в Тонон, и оставлю ее там, пока не увижу, как мы сможем здесь устроиться». Моему решению сильно возразили, что показалось мне проявлением жестокосердия и неблагодарности, хоть они и видели, что она превращалась в скелет. Я смотрела на этого ребенка как на жертву, которую я так неблагоразумно принесла. Я написала Отцу ля Комбу, прося его встретиться со мной, чтобы вместе обсудить сложившуюся ситуацию. Я считала, что не должна сознательно держать ее здесь дольше. Прошло несколько дней, а я все еще не получила ответа. В то же время я полностью поручила себя воле Божьей в том, получу ли я помощь или нет.

АШ ГОСПОДЬ СЖАЛИЛСЯ, видя плачевное состояние моей дочери, и устроил так, что Епископ Женевы написал Отцу ля Комбу, чтобы тот как можно скорее приехал к нам и дал нам свой совет. Как только я увидела отца, я была удивлена, ощутив ту внутреннюю благодать, которую я могла бы назвать взаимопониманием. Прежде мне не доводилось иметь такого взаимопонимания ни с одним другим человеком. Мне казалось, что действие благодати переходило от него ко мне, протекая через внутренний канал душ, затем возвращалось от меня к нему, таким образом, что он ощущал то же самое. Подобно течению волн, оно имело свои приливы и отливы, впадая в божественный невидимый океан. Это то чистое и святое единение, которым управляет лишь один Бог, и которое не только продолжало существовать, но и возрастало. Это союз, лишенный каких–либо недостатков и всяких эгоистических интересов. Он побуждает радоваться в нем тех, которые им благословлены, когда они видят себя и тех других людей, несущих свой крест и страдания. Это союз, который не нуждается в телесном присутствии. Иногда отсутствие или присутствие человека не играет роли, ибо этот союз невидимый для людей. Он ведом лишь тем, кто его переживает. Он доступен тем душам, которые слиты с Богом. Так как я до сих пор в жизни никогда не испытывала подобного единения ни с одним человеком, то оно показалось мне чем–то совершенно уникальным. Я нисколько не сомневалась, что этот союз исходит от Бога, ибо, вовсе не отвращая от Него моего разума, он еще глубже привлекал меня в общение с Богом. Все мои боли рассеивались, и в сердце воцарялся самый глубокий мир. Бог дал ему открыть мне свой разум. Он сообщил мне о тех милостях, которые Бог оказал ему и о нескольких сверхъестественных вещах, рассказ о которых поверг меня в начале в некоторый страх. Я подозревала обман, особенно в отношении того, что казалось очень лестным в будущем. Но я мало себе представляла, что Бог может употребить меня, чтобы вытащить Отца из этого состояния и привести его к кристально чистой вере. Но та благодать, которая текла от Него в мою душу, исцелила меня от этого страха. Я видела, что во всем здесь присутствует величайшее смирение. Ни один человек не был бы о себе низшего мнения, чем этот человек. Он был слишком далек от превозношения по поводу собственной глубокой учености или даров, которыми Господь суверенно его наделил.

В отношении моей дочери он сказал, что лучше всего будет отвезти ее в Тонон, где она будет очень хорошо себя чувствовать. Что касается меня самой, то после упоминания о моем неодобрительном отношении к образу жизни Новых Католиков, он сказал, что мне не следует сотрудничать с ними. Он считал, что мне нужно остаться здесь, освободившись ото всех обязательств, пока Бог, посредством Своего Провидения, не сообщит мне, как Ему угодно мной распорядиться. Тогда он привлечет мой разум к тому месту, куда Он укажет мне переехать.

К тому времени я стала пробуждаться каждую ночь для молитвы. Я просыпалась с такими словами в моем разуме: «Обо мне написано, я иду исполнить волю Твою, о мой Боже». Эти слова сопровождались самым чистым, проникновенным и могущественным общением благодати, которое мне когда–либо доводилось переживать. Несмотря на то, что моя душа уже утвердилась в этой новой жизни, однако и эта новая жизнь больше не протекала в своей прежней неизменности. Это было начало жизни и ее восход, который возрастает, достигая своего абсолютного зенита. Это день, который больше не сменится ночью, жизнь, не имеющая в себе страха смерти, ни даже самого семени смерти, потому что тот, кому было дано пережить первую смерть, больше не пострадает от второй. Я стояла на коленях в молитве от полуночи до четырех часов утра, пребывая в святой беседе с Богом. То же самое повторялось на следующую ночь. На другой день, после молитвы, Отец ля Комб сказал мне, что по его убеждению, я являюсь неким камнем, предназначенным Богом для основания какого–то великого строения. Ему, как и мне, не было известно, чем именно являлось это строение. Каким бы образом оно не было бы совершено, угодно ли Его божественному Величеству по Ему одному известному плану употребить меня в этой жизни, или же Он желает использовать меня, как один из многих камней для создания нового небесного Иерусалима? Мне кажется, что такой камень может быть обработан только лишь ударами молота. Наш Господь наделил мою душу качествами камня: твердостью, упорством, нечувствительностью и силой преодолевать боль, находясь под действием Его руки. Я отвезла свою маленькую дочь к Урсулинкам в Тонон. Ребенок очень привязался к Отцу ля Комбу, говоря: «Он хороший отец, он от Бога».

Здесь же я встретилась с отшельником, которого все звали Ансельм. Он слыл человеком