— Вот что, Кеша — ты сам себя через хрен кинул. Ты меня этими статьями в дурацкое положение поставил. Люди приходят и говорят: «Слушай, менты только и думают, как найти предлог, чтоб затянуть гайки потуже. И ты им даешь такой предлог — ты кидаешь сибирский заводище». Я говорю им — я этого не делал, а они смеются и говорят: «Кредит ты брал? Ты. Или ты на своем костре для чужих людей куропатку жарил? Это не похоже на тебя. Коваль. Либо ты заныкал бабки, либо ты почему-то ходишь на цырлах перед „Ивеко“. Ты что — министр экономики, чтобы на цырлах перед ними ходить?» Кое-кто начал вспоминать об измайловских и золотодобыче.

— Ты меня на понт не бери, — сказал Лучков, — ты сам кучу косяков упорол. Что Заславского — я в землю зарыл? Кто от ахтарского СОБРа не смог уберечься? Если бы твой Лось себя аккуратней вел, так и не было бы ничего стремного…

— Э нет! Что значит — аккуратней? Лось не сам придумал выкуп просить! Это твои слова были — «Когда кредит пропадет, они сразу на вас должны подумать». По твоей милости из Шуркиной дачи помойку сделали! А ты еще понты гнешь и делаешь вид, что мы не при чем! Мы свою часть отработали: у нас было все чисто. А ты свою завалил. Я тебе русским языком предлагал — забашляй Лося, он сам Сляба уберет и все гладко сделает. А ты три копейки решил сэкономить, лбов каких-то со стороны нанял. Сляб живой и на полстраны воняет…

— Лбы мои, — сказал Лучков, — президентов кончали, это чудо, что Сляб в живых остался. И нечего на меня свои проблемы вешать.

— Это не мои проблемы, а твои проблемы. Если я хочу быть чистым перед братвой, то я имею двадцать процентов АМК. А если ты меня посылаешь, то к тебе приходят Измайловские и делают предъяву за прошлогодние разборки, ясно?

Лучков поджал губы. Сейчас, когда под предлогом кризиса банк хронически не проводил платежи и не отдавал денег клиентам, потеря долголаптевских — глубоко законспирированного силового крыла банка — была непозволительной роскошью.

— Двадцать процентов — это слишком много.

— Почему? У тебя остается контрольный пакет.

— Губернатор области просит за поддержку двадцать. Двадцать плюс двадцать — этак нам скоро на чай не останется.

— Я думаю, — сказал Коваль, — мы найдем с губернатором общий язык. У нас в Сунже неплохие завязки.

— Ты можешь забирать этот кусок у губернатора, — кивнул Лучков, — но учти, что сейчас эти акции принадлежат хрен знает кому. И если ты хочешь их получить, то тебе придется сильно постараться.

Число претендентов на руку и сердце Ахтарского металлургического комбината стремительно росло.

Денис Черяга вернулся в Ахтарск 16 января, через два дня после разговора с Извольским. Полдня он провел в Москве, и другие полдня — в Женеве, а остальное время съели перелеты.

День и.о, гендиректора проработал спокойно, а к вечеру ему позвонили из приемной губернатора. Господин Дубнов интересовался «реакций Вячеслава Ар-кадьича на мое предложение».

— Реакция Вячеслава Аркадьевича была отрицательная, — вежливо сказал Денис.

— Ну-ну, — ответствовал губернатор и повесил трубку.

На следующее утро в заводоуправление пожаловала налоговая полиция из области. Ребятки подъехали к десяти утра, на инкассаторском броневичке, видимо предназначенном для перевозки изъятых документов, и в сопровождении трех джипов, набитых людьми из группы силовой поддержки, в черных масках, пятнистых камуфляжах и с автоматами.

Ребятки в камуфляже предъявили все причитающиеся в таком случае ордера, и часть их осталась разбираться с вооруженной охраной заводоуправления на предмет законности имевшегося у охраны оружия. Все оружие оказалось законным, даже «зиг зауэр» Вити Камаза, но это не помешало ребяткам из группы силовой поддержки загнать секьюрити в одну из комнат и положить там лицом на пол.

— Ребятки, вы поосторожней, — порекомендовал им Витя Камаз, — вы же не на бандитскую хату наехали, а на меткомбинат. Я же все-таки замначальника в ментовке.

— Знаем мы, какой ты замначальника! — не без резона ответствовал ему старший в группе, молодой бугай с мордой, совершенно скрытой черной шерстяной маской с тремя дырками для глаз и рта.

После этой реплики Витю Камаза вывели в коридорчик и избили. Избить Витю было нелегкое занятие, даже если учесть, что он вел себя чрезвычайно разумно и не сопротивлялся. Однако совокупными усилиями четырех полицейских, пользовавшихся в основном прикладами АКМ и крепкими шнурованными ботинками, дело было доведено до конца.

Денис, находившийся на территории комбината, примчался в заводоуправление через пятнадцать минут после начала обыска. Двери кабинетов уже были распахнуты, повсюду стояли коробки, в которые кучами вытряхивали документы, из собственного предбанника, как кукушка из часов, высовывался Федякин, уже успевший изумиться, но еще не успевший перепугаться.

В коридоре, на виду у всех, красноречивой кучкой лежал Витя Камаз.

— И за что вы его? — поинтересовался Денис.

— Оказывал сопротивление работникам правоохранительных органов при исполнении обязанностей, — ответили ему.

Денис выглядел очень спокойным. Только слегка побелевшие уголки губ да суженные глаза могли показать внимательному наблюдателю, насколько взбешен ахтарский регент. Он справился о причинах обыска, и ему ответили:

— Лжеэкспорт.

В собственном кабинете Дениса — то есть кабинете Извольского — тоже царил бардак. Дмитрий Чернов и адмирал Колчак в погонах неодобрительно взирали со стен на беспределыциков в камуфляже. Двое налоговиков равнодушно вываливали на пол все содержимое ящиков стола. Вместе с кучей бумаг о ковер