В: И что же, далеко это от того места, где видели лошадь?

О: Дорога, где кобылку приметили, проходит ниже, сэр. В миле оттуда.

В: А что за россказни о фиалках?

О: Чистая правда, сэр. Об этом и на следствии толковали. Случилось мне беседовать с человеком, который снимал тело и сносил его вниз, — тело потом проткнули деревянным колом и погребли на распутье близ Даккумба. Так этот человек мне сказывал, что у парня изо рта торчал пучок фиалок, с корнями выдернутых. Они, мол, оказались у него во рту в аккурат перед тем, как петле затянуться. И сколько уж времени прошло, а они всё были зелёные, точно их и не срывали. Многие почли это за колдовство, но люди поучёнее рассудили, что фиалки укоренились в сердце и питались телесными соками. По смерти со всяким такое бывает. Я, говорит, сроду не видывал подобных чудес: лицо почернело, а тут такая краса.

В: У вас не возникло подозрений, кто мог быть этот удавленник?

О: Нет, сэр. Ни тогда, ни после, как приехал человек от дознавателя. Сами посудите: с их отъезда почитай неделя минула. А Даккумб — это уже не наш приход. Да и путешествовали они впятером — откуда мне было догадаться, что это один из них нашёл себе такой конец? Это уж потом пошли расспросы, и я наконец смекнул, о ком речь.

В: Что было дальше?

О: А дальше нашёлся сундучок с медными углами — близ Рассельного леса и у того места на дороге, где видали кобылку. Вот тогда-то я и прозрел. Надобно, думаю, известить о своей догадке нашего градоначальника мистера Таккера — он мне приятель. Кликнули мы с мистером Таккером аптекаря мистера Экланда, который малость смыслит в законах и потому у нас в городском совете ходатаем по делам, секретаря совета Дигори Скиннера — этот у нас ещё и приставом состоит, — ещё кое-кого позвали и поехали вроде как posse comitatus[17], чтобы всё самолично разведать и составить о том донесение.

В: Когда это произошло?

О: В первую неделю июня, сэр. Приехали мы туда, где валялся сундук. Глянул я на него и тотчас опознал: это был сундук того джентльмена, мистера Бартоломью. Потом и конюший мой Эзикиел подтвердил: всё точно, этот самый сундучок он вместе с прочим скарбом навьючил на лошадь в то утро, как постояльцы уехали. Тогда я пожелал взглянуть на кобылку — её к тому времени уже поймали и свели на ближнюю ферму. И кобылка вроде такая же, как у моих постояльцев. Сел я и призадумался, а потом порасспросил человека, который видел Фиалочника своими глазами, каков он собой. Тот рассказывает: волосы светлые, глаза голубые. Ну, думаю, всё сходится. Так мистер Экланд и отписал в Барнстапл дознавателю.

В: Разве у вас нет своего дознавателя?

О: По хартии велено иметь своего. Но должность есть, а исполнять некому. Пустует место. Вот и пришлось вызывать из Барнстапла.

В: Доктора Петтигрю?

О: Его самого, сэр.

В: Сундук был спрятан?

О: Его бросили в заросший кустами разлог в четырёх сотнях шагов от дороги. Шёл человек, видит — в кустах что-то медное блестит, так и нашёл.

В: Разлог? Что такое разлог?

О: Ну, овражек, сэр.

В: И опять ниже того места, где обнаружили тело?

О: Да.

В: Сундук был пуст?

О: Вот как ваш бокал, сэр. Хотя говорили всякое. Это уж пусть вам Доркас расскажет. Болтали, будто сундук доверху набит золотом, но Доркас сама видела, когда его открывали: он был пустёхонек.

В: Я её спрошу. Имелась ли у спутников иная поклажа?

О: Да, сэр. Кожаный баулище и ещё всякая всячина. Но всё как в воду кануло, ни узелочка не нашлось, ни даже рамы, на которую их взвалили.

В: Хорошо ли искали?

О: Вдесятером всё облазили, сэр. И приставы тоже. Ищут, а у самих сердце не на месте: ну как заместо скарба снова наткнутся на мёртвое тело. Вдруг спутников подкараулили по дороге и всех до одного перебили. Некоторые и посейчас так думают. Знать бы только, где искать.

В: Отчего же тогда преступники не озаботились скрыть тело Дика?

О: Кто их разберёт, сэр. Дело тёмное. Поговаривают вон, что Дик сам всех и порешил, а как совесть зазрела, так он и наложил на себя руки. А ещё думают, будто он смолвился с душегубами, но раскаялся, тогда они, чтобы Дик на них не показал, представили дело так, будто он сам лишил себя жизни: хоронить-то куда как мешкотно.

В: В ваших местах водятся разбойники?

О: Бог миловал, сэр, почитай двадцать лет не объявлялись.

В: В таком случае, мистер Пуддикумб, ваше второе объяснение немногого стоит.

О: Какое ж оно моё, сэр? Я за что купил, за то и продаю. Одно могу сказать неложно: без злоумышления не обошлось. И случилась беда как раз в тех местах, где видели кобылку и нашли сундук. Спросите, почему не в другом месте — есть у меня на это ответ. Последуй они дальше, они бы непременно добрались до Даккумба. А в майский-то праздник, когда на улицах толпы, неужто они остались бы незамеченными?

В: В Даккумбе их не видели?

О: Ни одна живая душа. Не доехали они туда.

В: Нет ли туда каких окольных дорог?

О: Как не быть, да только по ним и налегке проехать не захочется, а у этих поклажа. Притом они не здешние — откуда бы им знать про окольные дороги. А если б узнали, то уж верно добрались бы до Бидефорда.

В: Справлялись ли о них в Бидефорде?

О: Да, сэр. Доктор Петтигрю посылал туда своих людей, но проездили они попусту. Известное дело: место бойкое, приезжих тьма-тьмущая. Тем второе следствие и закончилось.

В: В ту ночь, которую они провели под вашим кровом, не доносился ли до вас шум ссоры? Бранные выражения?

О: Нет, сэр.

В: Не наведывались ли к ним иные посетители, кроме мистера Бекфорда, — посыльные с известиями, незнакомые люди?

О: Нет, сэр.

В: Можете ли вы описать мистера Брауна?

О: Как вам сказать, сэр… Лицом грозен, да только что лицом.

В: Грозен?

О: Вернее сказать, строг. Как у нас говаривают, по виду — человек великой учёности.

В: Нет ли тут противоречия с его вышеозначенным ремеслом? Ведь он, как было сказано, купец?

О: Уж это я не знаю, сэр. О лондонских судить не берусь. Они, слышно, все из себя люди значительные.

В: Толст он или худощав? Какого роста?

О: Всё в меру, сэр, — и рост, и дородство. Мужчина осанистый.

В: В каких летах?

О: Да чтобы не соврать, лет под пятьдесят. Может, чуть больше.

В: Имеете ли сообщить ещё что-нибудь, касающееся до предмета моего расследования?