— Мы должны говорить с крысами? — спросил он.

— Это было бы неплохой идеей, отец.

— Но это крысы! — Бургомистр, казалось, хватался за эту мысль как утопающий в бушующем море хватается за спасательный круг — похоже, он боялся утонуть, если его отпустит.

— Извините, — раздался другой голос. Взгляд бургомистра скользнул в сторону и остановился на грязной, наполовину обгоревшей кошке, которая улыбаясь смотрела на него.

— Это кошка сказала? — спросил бургомистр.

Морис осмотрелся. — Ты какую имеешь в виду?

— Я имею в виду тебя! Ты только что что-то сказал?

— Станет тебе легче, если я отвечу 'нет'? — спросил в ответ Морис.

— Но кошки не могут говорить!

— Я не обещаю, что в состоянии произносить долгие речи, и не проси меня, пожалуйста, прочитать какой-нибудь смешной монолог, — сказал Морис. — Кроме того, у меня бывают трудности со сложными словами вроде 'мармелада' или 'люмбаго'. Но в элементарной находчивости и в обычной беседе я вполне на высоте. Как кошка я хотел бы добавить, что меня интересует, что скажет крыса.

— Господин бургомистр? — Кейт подошёл к нему, вертя свою новую флейту туда и сюда. — Тебе не кажется, что настало время решить крысиную проблему раз и навсегда?

— Решить? Но…

— Тебе достаточно просто с ними поговорить. Собери городской совет и поговори с ними. Решение за тобой. Ты можешь закричать и приказать привести сюда собак, или заставить людей бегать с мётлами и гонять крыс, и тогда, да, тогда крысы убегут. Но они не убегут далеко. И потом вернутся. — Кейт нагнулся к озадаченно выглядящему бургомистру и зашептал: — И они будут тогда жить под твоим полом, господин. А они умеют обращаться с огнём и прекрасно разбираются в ядах. О да. И поэтому… послушай лучше, что тебе скажет эта крыса.

— Она нам угрожает? — спросил бургомистр, глядя на Загара.

— Нет, господин бургомистр, — ответил Загар. — Я хочу тебе кое-что предложить… — Он посмотрел на Мориса. Тот кивнул в ответ. — Одну замечательную возможность.

— Ты действительно можешь говорить и думать? — спросил бургомистр.

Загар посмотрел на него. Позади него лежала трудная и долгая ночь. Он неохотно вспоминал о ней. А теперь его ждал ещё более длинный и трудный день. Он глубоко вздохнул. — Я предлагаю тебе следующее, — сказал он. — Ты будешь вести себя так, как будто крысы умеют думать, а я обещаю, что буду вести себя так, как будто люди тоже умеют думать.

Толпа ломилась в зал ратхауса. Большинство людей вынуждено было остаться снаружи и пыталось теперь что-то разглядеть над головами стоящих впереди.

Городской совет сидел с одного края длинного стола. С другого края на столе сидели примерно с десяток крыс высокого ранга.

А посредине сидел Морис. Он вдруг взялся ниоткуда, запрыгнув на стол с пола.

Часовщик Крикелихь таращился на других членов совета. — Мы ведём переговоры с крысами! — выдохнул он. — Мы будем посмешищем для людей, если это станет известно! — Город, который говорит с крысами. — Вы можете это себе представить?

— Крысы не для того, чтобы с ними говорить, — сказал сапожник Рауфманн и помахал пальцем перед носом бургомистра. — Разумный бургомистр позвал бы сейчас крысолова!

— Моя дочь сказала, что они заперты в подвале, — ответил бургомистр, глядя на указательный палец.

— Заперты говорящими крысами? — спросил Рауфманн.

— Нет, моей дочерью, — спокойно ответил бургомистр. — Убери-ка свой палец, господин Рауфманн. Моя дочь повела стражников в подвал. Она выдвигает серьёзные обвинения, господин Рауфманн. Она говорит, что под хижиной крысоловов полно продуктов. Она говорит, что крысоловы их крали и продавали речным торговцам. А ведь главный крысолов твой зять, не правда ли, господин Рауфманн? Если я не ошибаюсь, ты очень настаивал в своё время, чтобы именно он получил это место.

Снаружи толпа пришла в беспокойство. Фельдфебель проложил себе дорогу сквозь толпу, ухмыльнулся и положил толстую палку колбасы на стол.

— Одной палки колбасы недостаточно, чтобы говорить о воровстве, — возразил Рауфманн.

Толпа разволновалась ещё сильнее и внезапно разошлась в сторону, освобождая посередине проход. В проходе появилось нечто, что в конце концов оказалось медленно движущимся капралом Кнопфом. Но понятно это стало только тогда, когда с него поснимали восемь связок сосисок, пятнадцать кочанов капусты и три бочонка с маринованной свёклой.

Фельдфебель лихо отдал честь, в то время как сзади него раздались звуки падения капусты на пол и ругань вполголоса. — Разрешите выбрать шесть мужчин, чтобы принести сюда всё остальное, господин! — сказал он с сияющим лицом.

— А где крысоловы? — спросил бургомистр.

— В больших… неприятностях, господин, — ответил фельдфебель. — Я спросил их, хотят ли они выйти из подвала, но они сказали, что они лучше ещё немного там посидят, но они не против того, чтобы им дали воды и принесли чистые штаны.

— Больше они ничего не сказали?

Фельдфебель Доппельпункт вытащил из-за пазухи записную книжку. — Нет, господин, они очень много чего сказали. И ещё они всхлипывали при этом. Они сказали, что во всём признаются, если им принесут чистые штаны. А потом мы нашли вот это.

Другой стражник вошёл с небольшим, но довольно увесистым сундуком и поставил его на стол.

— Мы по наводке крыс поискали под одной из досок, господин. По моим прикидкам, в сундуке не меньше двух сотен долларов. Незаконно нажитое состояние, господин.

— Вы получили информацию от крыс?

Фельдфебель вытащил Сардины из своего кармана. Крыса как раз поедала печенье, но прервалась, чтобы вежливо приподнять шляпу.

— А это не… негигиенично? — спросил бургомистр.

— Нет, шеф, он вымыл руки, — ответил Сардины.

— Я спросил фельдфебеля!

— Нет, господин. Он симпатичный маленький парень, господин. Большой чистюля. Напоминает мне хомяка, который жил у меня, когда я был ещё маленьким.