приблизятся на расстояние в пятнадцать миллионов километров, начнём работать и мы.

Канониры в это время стреляли даже из тяжелых импульсных орудий так, словно это были пистолеты в руках Прапора. Их огонь был по прежнему губительным для врага но, уж, очень много энергонов бросилось в атаку на линкор «Оффенсио» и в какой-то момент Николаю даже показалось, что в тот момент, когда они пойдут вперёд, чтобы не дать энергонам выйти на рубеж эффективного ракетного залпа, тех окажется слишком много. К счастью этого не случилось и хотя энергоны имели почти десятикратное численное превосходство, им не пришлось начинать бой в совершенно невыгодных для себя условиях.

С первых же секунд боя в космосе закрутилась просто невероятная, дикая карусель. Энергоны, смекнув, что гладиусы и крохотные юркие кораблики не дадут им приблизиться к линкору уже ни на шаг, начали гоняться как за одними, так и за другими. Тем более, что канониры линкора на какое-то время перестали по ним стрелять. Ну, тут они, естественно, пролетели мимо кассы, если решили, что так оно и будет. Как только бой из всеобщей свалки рассыпался на чёртову кучу одиночных сражений, канониры «Оффенсио» стали снова долбить по клыкам и зубцам с убийственной меткостью и полным пренебрежением к риску попасть в свои корабли. Точнее они точно согласовывали свой огонь с пилотами гладиусов и штурм-пилотами молний.

Николай оказался полностью прав, что энергоны применят в этом бою какие-то новые ракеты, маленькие, но невероятно мощные. Они взрывались с совершенно дурной силищей и если бы не его приказ управляющим компьютерам, давно уже имеющим, как и Тиу свои собственные имена, очень многие штурм-пилоты не вышли бы из этого боя живыми. Электронные навигаторы и бортмеханики при малейшей опасности удирали на борт «Оффенсио» телепортом и штурм-пилоты, яростно матерясь на латыни, языке хойниро и по-русски, тотчас снова бросались в бой с ещё большим остервенением. Ненависть к энергонам переполняла всех, но никому не затмевала рассудка. Бой шел на сверхскоростях, но преимущество в нём было на стороне людей и хойниро, а потому в то время, как ряды одних таяли весьма быстро, в строю других потери были не так уж и велики.

Добрых полтора десятка гладиусов, получив в корпус по паре десятков плазменных ударов, кто боком, кто в раскорячку, кто вообще не пойми как выходили из боя, а потому во многих ангарах их уже ждали с инструментом наизготовку техники. Гладиусы кое-как влетали внутрь линкора, плюхались кто на посадочные колонны, кто прямо на башни, а кто и вовсе на брюхо, так как все башни с них посбивало, и их чуть ли не на руках тащили в первые же попавшиеся ангары. К ремонту техники приступали немедленно. Независимо от того, получили члены экипажа ранения или нет. Ранений, слава Богу, было немного, да, и те не отличались особой тяжестью. Новая система защиты в боевых рубках намного превосходила по своей эффективности старую.

Бой продолжался вот уже четвёртый час и потому пять гладиусов, повреждения которых были не столь уж тяжелыми, даже успели вернуться в космос к прерванному занятию. Энергоны ещё продолжали нападать, но всем было ясно, что они потерпели просто сокрушительное поражение. Затея Николая с электромагнитными пушками полностью провалилась. Хотя они и были достаточно эффективными, ни одного зубца им захватить так и не удалось. Как только они останавливались, практически сразу же срабатывала система самоуничтожения. Через семь часов после начала атаки последний из клыков энергонов был уничтожен, но минут за сорок до этого несколько десятков каких-то небольших корабликов, которые находились на грани досягаемости сканеров, исчезли в черноте космоса. Правда, как раз именно в тот момент некоторые зубцы стали взрываться по своей собственной инициативе даже тогда, когда рядом никого не было, на что Николай громко и зло отреагировал следующими словами:

— Суки! Хотели раздолбать нас с дистанции своей игрушечной машинерией? Ага! Хрен вам в всем в грызло! — Когда же канониры с «Оффенсио» сожгли последний зубец, он крикнул весёлым, насмешливым голосом — Всё, братва! Баста! Летим домой, продолжим обед, а то я только нацелился попробовать, что же это за зверь такой, этот ваш верес, так на тебе, эти уроды пожаловали. И вот что самое обидное, нет чтобы самим идти в бой, так они надумали играть с нами в свои идиотские игры. Сволочи.

Может быть поэтому их встречали на борту «Оффенсио» не как победителей, а как бедолаг, выбравшихся из болота или ещё какого-нибудь дерьма. Ироничными улыбками и чуть было не подначиваниями. Впрочем, такому приёму все были рады куда больше, чем торжественным речам, оркестру и цветам. Сняв с себя дурит, приняв горячий душ и переодевшись, они всей толпой ввалились в большую кают-компанию для старшего офицерского состава и Дядюшка Сальве снова занял своё место во главе стола, властным жестом велев Николаю сесть рядом с ним. Не смотря на то, что все этого ожидали, на стол не выставили ни одной бутылки спиртного, но никто не обиделся. Вместо этого все с каким-то яростным остервенением набросились на съестное. Поэтому только минут через десять командир линкора задал вопрос, ответ на который интересовал его более всего:

— Ник, как ты догадался, что энергоны применят на этот раз ракеты совершенно нового типа?

Николай пожал плечами и ответил, торопливо прожевывая кусок вкуснейшего мяса:

— Командир, такая мысль пришла мне в голову ещё на том заводе. Уж, больно подозрительными мне показались те дырки в их новых кораблях, которые я поначалу принял за маневровые дюзы. Ну, а потом, когда занял своё место в рубке, сообразил, что это не спроста. Думаю, что наши учёные уже очень скоро смогут нам сказать, какого типа были эти ядрёные ракеты.

— Можешь особенно не гадать, Никки, самого что ни на есть опасного. — Ответил ему Дядюшка Сальве — Это была какая-то новая модификация нейтронной бомбы. От обычной она только тем и отличается, что имеет мощность термоядерной боеголовки мощностью в пять мегатонн. Ты отдал очень грамотный и своевременный приказ. Любое живое существо, оказавшееся в на расстоянии в пятьдесят километров от места взрыва в серебряной молнии, тотчас сварилось бы заживо. Некоторые ребята, кому не повезло, хватанули довольно большую дозу радиации даже на расстоянии в триста километров, но наши медики, к счастью, сразу же догадались, к чему это могло привести и моментально закрыли люки прямо у них под носом. Все наши люди и хойниро, пострадавшие от облучения, уже находятся в госпитале и им ничто не угрожает, а вот шесть молний мне придётся списать в металлолом. У меня нет никакого желания держать на борту «Оффенсио» всякую радиоактивную дрянь, пускай это даже будут такие прекрасные атакующие истребители. Хотя граф эс-Маллеус и говорил, что сумеет отчистить их от радиации, уж, лучше я сброшу эти молнии на Робустус. Звёзды они ведь большие, а потому и не такую гадость переварят.

Кивнув головой Николай согласился:

— Да, мой адмирал, так будет лучше всего. Только давайте сделаем это в торжественной обстановке. Думаю, что тем ребятам, которые потеряли свои молнии, будет не так обидно, хотя всё это и похоже на похороны. К тому же Робустус это самый хороший памятник для погибшей в бою техники.

После обеда не смотря на усталость Николай попросил командира линкора провести небольшое совещание в узком кругу, то есть втроём, как это теперь часто бывало. Другие старшие офицеры, понимая, что речь на таких совещаниях идёт о секретных делах, никак не выражали своих эмоций. Более того, никто не спрашивал Николая, о чём тот беседует с Дядюшкой Сальве порой по несколько часов кряду. Вот и после позднего ужина не смотря на то, что в приёмной уже находился премьер-командор эс-Цертус с красной папкой в руках, начальник артиллерии линкора понимающе кивнул и покинул отсек без каких-либо возражений. Как и все остальные офицеры «Оффенсио», он прекрасно понимал, что командор Сильвер не зря ест свой хлеб и что многие события происходят чуть ли не под его диктовку.

Космос-адмирал эс-Аггер, который в течение всего боя простоял в главной рубке управления, усталой походкой прошел не к своему столу, а в угол кабинета, сел в кресло и властным жестом предложил Николаю и командору эс-Урсусу присаживаться в кресла напротив. Он, явно, не хотел, чтобы это ночное совещание носило официальный характер и потому велел адъютанту подать им земные коньяк и кофе. Николаю почему-то отчаянно захотелось курить и он робко спросил:

— Дядюшка Сальве, а сигареты у вас есть?

Через пару минут стюард вкатил в кабинет сервировочный столик, на котором помимо всего прочего лежало несколько пачек различных земных сигарет, дымопоглощающая пепельница и даже золотая зажигалка «Зиппо». Николай выбрал себе «Кэмэл», быстро распечатал пачку, закурил, сделал несколько жадных затяжек и почти сразу же затушил сигарету, сказав:

— Хорошая штука боевая техника, вот только одно в ней плохо, если приспичило сделать пару затяжек, ни в танке, ни в кабине самолёта, ни, тем более, в боевой рубке гладиуса не закуришь. Когда лежишь в секрете тоже, но даже в глубоком тылу врага после боя всегда есть возможность перекурить.