получив краткосрочный отпуск с воинской службы, ездил к себе на родину и там виделся с А.А.Сардановской. В июле 1916 г. она ему писала: «Спасибо тебе, пока еще не забыл Анны, она тебя тоже не забывает. <…> Очень многое хочется сказать о чувстве, настроении, смотря на чудесную природу, но, к сожалению, не имею хотя бы немного слов, чтобы высказаться» (РЛ, 1970, № 2, с. 151). В 1918 г. она вышла замуж. Скончалась родами 7 апреля 1921 г. Не исключено, что с известием о ее смерти связан рассказ Есенина, записанный И.В.Грузиновым и отнесенный им к весне 1921 г.: «У меня была настоящая любовь. К простой женщине. В деревне. Я приезжал к ней. Приходил тайно. Все рассказывал ей. Об этом никто не знает. Я давно люблю ее. Горько мне. Жалко. Она умерла. Никого я так не любил. Больше я никого не люблю» (Восп., 1, 353).

«Опять раскинулся узорно…» (с. 24). — Еж. ж., 1916, № 9/10, сентябрь- октябрь, стб. 9; Г. тр. кр., 1918, 2 июля, № 162.

Печатается по наб. экз. (список С.А. Толстой-Есениной) с исправлениями в ст. 11 по списку И.И.Есенина С.А. Торскими пометами (ГЛМ) и первопечатному тексту («не обмашет» вместо «не обманет») и в ст. 25 по тем же источникам и Г. тр. кр. («Но и познав» вместо «Но и поняв»).

Автограф неизвестен. Датируется по наб. экз., где помечено 1916 г.

На списке, выполненном И.И.Есениным (см. с. 395–396 наст. тома), авторская помета: «Нужно», свидетельствующая о решении включить стихотворение в Собр. ст., и авторское исправление ошибок (ГЛМ).

Есенин, датируя это и предшествующее стихотворения 1916 г., тем не менее поместил их в самом начале тома, резко нарушив этим общую хронологическую последовательность. Автор не дал этому объяснения, но можно предполагать, что причина — в особенностях его собственного отношения к этим стихам, в том, какую грань творческого пути, с его точки зрения, они открывали и подчеркивали.

Исследователями отмечено сходство стихотворения с «Осенней волей» А.А.Блока:

Близость третьей строфы стихотворения Есенина к этим строкам дала основание писать даже о «текстуальном заимствовании» (Бельская Л.Л. «Песенное слово», М., 1990, с. 32). В стихотворении ясны отзвуки и других стихов Блока («Опять, как в годы золотые…», «Не мани меня ты, воля…» и мн. др.). Не менее ощутимы в этом и предшествующем стихотворениях следы чтения Н.А.Клюева. Ср., например, у Есенина:

У Клюева:

У Клюева там же: «Но сердце чует: есть туманы…»; у Есенина: «Я по тебе — в глухом тумане…» и т. д.

Обращает на себя внимание и сходство балладно-романсного строя обоих стихотворений Есенина: в первом — она «бедная странница», поклоняется «любви и кресту», молится за его «погибшую душу», во втором — то же самое, но в зеркальном повороте: он «ласковый послушник», она «разгульная жена». Реминисценции стихов Блока и Клюева настолько отчетливы, что не позволяют предположить непреднамеренного, случайного совпадения. Тем более, что Есенин отлично знал стихи обоих поэтов. «У Есенина была исключительная память. Он помнил почти всего Блока», — свидетельствовал, например, Г.Ф.Устинов (сб. «Сергей Александрович Есенин. Воспоминания», М.—Л., 1926, с. 152).

Определенные элементы ученичества, подражательности, ощутимые в этих стихах, возможно, явились причиной особенности их композиционного расположения в Собр. ст. Автор мог намеренно поставить их среди самых первых, ранних стихотворений, как своеобразную иллюстрацию к словам автобиографии, которой открывалось издание: «Блок и Клюев научили меня лиричности». Следует отметить, что эта фраза была вписана в автобиографию именно в октябре 1925 г., т. е. тогда, когда формировалась структура т. 1 Собр. ст. Возможно, что такая авторская оценка этих стихов была причиной того, что Есенин никогда не включал их в свои сборники.

«Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха…» (с. 26). — Р16.

Печатается по наб. экз. (машинописный список с пометами автора).

Автограф неизвестен. Датируется по наб. экз., где рукой Есенина проставлена дата: 1912 г. Помета сделана перед текстом. Рядом помета рукой С.А. Толстой-Есениной — 1910 <?>. Колебания в датировке были, видимо, разрешены в пользу авторской даты, поскольку в Собр. ст. дата — 1912.

На листе машинописи в наб. экз. помета рукой Есенина: «Начало», отражающая один из этапов работы по подготовке Собр. ст. (см. с. 393–394 наст. тома).

В рецензии на Р16 Г.Д.Деев-Хомяковский отмечал, что это стихотворение «обработано или, проще, написано на мотив старинной народной песни про „тальяночку — резвы голоски“» (журн. «Друг народа», М., 1916, № 1, октябрь, с. 76). Стихотворение часто приводилось в качестве доказательства песенных начал творчества Есенина. Так, В.Л.Львов-Рогачевский, считавший песенность вообще одной из отличительных примет «новокрестьянской» поэзии, подчеркивал: «Сами поэты-певцы прекрасно сознают, что они не стихотворцы, а певцы. Клюев слышит и заставляет слушать „сосен перезвон“… Сергей Есенин радостно обращается к своей „тальяночке“ со стихами, в которых вы слышите самые звуки „тальяночки“» (журн. «Рабочий мир», М., 1918, № 8, 7 июля, с. 10–11).

Подражанье песне (с. 27). — Р16.

Печатается по наб. экз. (авторизованная машинопись).

Автограф неизвестен. Датируется по наб. экз., где помечено 1910 г.

В Р16 — без заголовка и с вариантами 2, 3 и 5 строк. Новая редакция возникла в 1925 г. при подготовке Собр. ст. Введенный заголовок «Подражанье песне», очевидно, не был связан с намерением указать конкретный источник подражания, а так же, как и в случае с «За горами, за желтыми долами…» и «Опять раскинулся узорно…», имел целью обратить внимание на еще одну важнейшую основу и источник творчества поэта — народную песню.

По словам исследователя, стихотворение «не является художественной обработкой народных песен… Есенин создает оригинальное произведение, лишь ориентируясь на стиль народных лирических песен» (Коржан В.В. «Есенин и народная поэзия», Л., 1969, с. 38–39). Это мнение развивает другой исследователь,