первой волне колонистов. Так что будьте осторожны.

Не смотря на такое предупреждение, Виктор Борисович не почувствовал никакого интереса к себе среди жителей Тамбова. Он спокойно долетел до дома, его жена, которая уже два года, как вышла на пенсию, хотя ей ещё не было сорока семи лет, отсутствовала. Пройдя в свой маленький кабинет, Виктор Борисович сразу же подписался на канал «Челленджер» сроком на полгода. Это было весьма дорогое удовольствие и стоило целых двенадцать тысяч удочек, так он называл универсальную денежную единицу, — удед. Пока жена болтала с подругами, он решил посмотреть, что же это за зверь такой, внеземные колонии и как в них живётся. Канал был интерактивный и в нём имелось такое огромное количество информации, что он просто обалдел.

Самым пикантным было то, что его физиономия уже мелькала чуть ли не во всех разделах и Виктора Борисовича появилось такое количество френдов, что он даже ахнул от удивления. В различных разделах канала уже вовсю шли баталии по поводу того, как он прошел конкурс. Мнение о нём было далеко не единодушным. Челленджерцы уже знали его биографию и то, что он сегодня был выброшен на пенсию. Поэтому одни говорили, что дуракам просто везёт, другие, — в тихом омуте и не такие черти водятся, а третьи и вовсе заявляли: — «Боже мой, до чего же поглупели все эти болваны, которые засели в УКП, раз они вручили какому-то вшивому менеджеру по маркетингу патент на управление колонией!». Это особенно развеселило Виктора Борисовича и он даже не поленился ответить этому типу. Резко ответить.

Прежняя его работа была очень тесно связана с Интернетом, в котором он черпал для себя массу полезной информации на специализированных порталах, хотя в конечном итоге всё решалось путём сбора информации фокус-группами. Создавать фокус-группы на этот раз ему уже было не по карману, но на канале «Челленджер» и без того было столько информации, что Виктор Борисович даже и не мечтал просмотреть хотя бы тысячную её часть. Закрытость этого информационного канала обуславливалась его очень высокой стоимостью. Из-за этого он являл собой рабочую площадку почти одних только специалистов и тех людей, которые всерьёз хотели стать колонистами. По сути дела едва ли не большая их часть предлагала свои услуги реальным управляющим колониями имеющим на руках патент, а таких на сегодняшний день было на планете всего четырнадцать человек и самый лакомый кусочек достался именно ему.

Виктор Борисович без малейшего труда нашел информацию о всех десяти планетах, из которых он должен был выбрать для колонизации одну. Просмотрев несколько практически однотипных страничек, он остановил свой выбор на том, где об этих планетах явно говорил специалист со стажем, некто прячущий своё имя под ником Галилей. На своей странице он поместил весьма подробную информацию о том, что они из себя представляли, которая включала в себя даже описание флоры и фауны этих планет, а не одни только данные об их атмосфере, силе тяжести, продолжительности суток и года и кратких сведений о самой звездной системе. У Галилея всё было расписано по полочкам, он сравнивал эти планеты между собой и с Землёй, и давал довольно ёмкое заключения о перспективах развития колоний на каждой из них на сто, тысячу и пять тысяч лет.

Заглядывать вперёд на пять тысяч лет Виктор Борисович до этого дня никогда не решался, а тут вдруг понял, что и это далеко не самый предельный срок. По поводу анализа, сделанного Галилеем, высказывалось очень много людей и эти высказывания по большей части были благожелательными, что его сразу насторожило. Маркетинг, реклама и пи-ар всегда шли бок о бок друг с другом, но если маркетинг, сделанный высококлассным специалистом всегда приносили заинтересованным лицам пользу, то реклама и пи-ар практически всегда были враньём. Ну, а поскольку он неплохо разбирался в вопросах рекламы и пи- ара, то прежде всего подумал о том, кому это выгодно и потому решил проверить Галилея на вшивость через другие источники. Он уже начал было просматривать другую страничку, как приятный женский голос известил его о том, что с ним хочет поговорить в открытом эфире обозреватель «Би Би Си» Саймон Ньюмен. Виктор Борисович подумал немного и согласился. Обозреватель, а это был мужественного вида загорелый мужчина, сразу спросил его:

— Можно я буду называть вас Вик?

На экране своего трёхмерника Виктор Борисович сразу же увидел себя сидящим вполоборота к телезрителям, причём без каких-либо купюр, то есть в рубашке, при галстуке, но не у себя за письменным столом, а за столиком поставленным посреди каких-то пампасов и сидящим в плетёном кресле, к которому была прислонена снайперская винтовка «Зубр» с телевизионным прицелом самой простенькой конструкции, явно недостаточным, и подсоединённым к ней магазином на двадцать пять снарядов, из-за чего он и врагу бы не пожелал стрелять из неё с руки, а потому сразу же громко рассмеялся и воскликнул:

— Саймон, вы специально хотите выставить меня полным кретином? Немедленно уберите от меня то чудовище, которое вы ко мне приставили. Если хотите правдоподобности, то выбросите к чёртовой матери это телевизионное убоище, с помощью которого вы не сможете со ста метров попасть в задницу слону, и сундук со снарядами. Её же невозможно сдвинуть с места.

Саймон тоже рассмеялся и в тон ему воскликнул:

— Вик, это была проверка и вы прошли её блестяще. Когда вы несколько часов назад сказали, что каждый колонист в обязательном порядке должен иметь «Зубра», то я сначала подумал, что вы сбесившийся милитарист, но ваши дальнейшие объяснения всё расставили по своим местам. Мне непонятно только одно, Вик, зачем колонистам нужно брать с собой снаряды «Оса»? Они же предназначены для борьбы с танками противника.

Виктор Борисович, увидев, что креслу тут же приставили винтовку с нормальной оптикой и магазином на пять патронов, одобрительно кивнул головой, достал из ящика письменного стола снаряд «Оса», который он прихватил с последних офицерских сборов в качестве сувенира, и показав его обозревателю, сказал:

— Саймон, вот эта маленькая штучка способна выдавать плазменный шнур длиной в три метра. «Оса» запросто прожигает броню толщиной в тридцать пять сантиметров, за что эти снаряды ещё называют плазменными свёрлами. А теперь представьте себе такую картину, вам на голову опускается на антигравах какая-то вами неопознанная хреновина, которая упорно не отвечает на все ваши запросы назвать себя и всё такое. У вас стоит на «Фокстротах» рядом с местом посадки десять «Зубров» с дистанционным управлением, а все ваши люди уже разбежались кто куда и на всякий случай попрятались по щелям. Вот в этом случае к винтовке можно прицепить целый цинк со снарядами. В общем пятнадцать секунд и вы наделаете в днище этого корыта столько дыр, что с планеты оно улетит не скоро, но самое главное, вы сразу же оставите их без антигравов и они так брякнутся об поверхность планеты, что я им точно не позавидую.

— Мне кажется, что это новое слово в тактике, Вик ведения боевых действий. — Сказал Саймон Ньюмен — Но давайте перейдём к другой теме. Как вы собираетесь набирать себе команду? Вам хватит на это полгода?

Виктор Борисович улыбнулся и ответил:

— Саймон, я думаю, что в следующий понедельник, в Париже, смогу объявить всем подписчикам «Челленджера», кто полетит со мной на Викторию, ну, а года через три милости прошу всех желающих стать викторианцами. Поверьте, никто не пожалеет, что он выбрал именно эту планету и уже через двадцать лет жить на ней будет гораздо приятнее, чем на Земле.

Обозреватель из «Би Би Си» натянуто улыбнулся и сказал:

— Не слишком ли это громкое заявление, Вик?

Виктор Борисович приосанился и сказал широко улыбаясь:

— Не более громкое, чем моё имя, Саймон, — Виктор это победитель, как это всем известно. А теперь простите, но меня ждёт множество дел. Мне самое время подумать о том, что Виктория будет экспортировать на Землю через пять лет.

Начав просматривать ленты комментариев, Виктор Борисович уже через пять минут убедился в том, что он забросил гранату-вонючку в огромный муравейник. Каких только высказываний не делали в его адрес. Самое мягкое из них было: — «Виктор Бобров — карманный маньяк из уездного городка с замашками Наполеона!» Сам же он только потирал руки, памятуя им же самим рождённую истину, — самая лучшая реклама это, та, за которую ты не платишь никому ни одной уды. Убедившись в том, что на его имя письма идут уже сотнями, он стал методично просматривать все те странички, которые касались десяти сестёр на