красная краска. Внезапно Кир встал, подошел к окну, выглянул на улицу, не нашел ничего интересного, посмотрел на заснувшую муху, лапками кверху валяющуюся между рамами, вернулся, но не сел к столу, а остался стоять рядом с незаконченной картиной.

– Ты знаешь, что это? – не оборачиваясь, спросил он Игната.

Тот пожал плечами.

– Это мертвые короли, собравшиеся на свой последний пир. Великая картина, страшная, мрачная, поэтическая. Художник не просто придумал этот сюжет, он сочинил целый мир. – Кир помолчал. – Мир сплошных загадок: кто все эти люди, откуда они, зачем собрались за одним столом, что их связывает, кто поймал рыбу, откуда взялась собака? Слишком много вопросов. Я не могу ответить на них, не могу познать незнакомый мир – мало информации, много вариантов. Но все равно для меня происходит чудо – я смотрю на эту картину и не могу оторваться.

Он обернулся к Игнату, и тот вновь оступился и полетел в белое безумие.

– Это как с трупами: тело видишь, а о сущности смерти можешь только догадываться. И сколько ни смотри, все равно ничего не поймешь. Правда?

Игнат сидел тихо, молчал, ждал. Кир вздохнул и вновь отвернулся к незаконченной картине.

– Мне заказали сделать ее копию. Я согласился. И в тот момент, когда что-то начало получаться, когда я понял, что нащупал границы мира, который придумал художник, мне позвонили и сказали, что заказчик умер. Его убили ночью на улице. Какие-то пьяные уроды избили до смерти и выбросили в снег. Он несколько часов пролежал в кустах. Все его обходили стороной, думали, пьяный. А он был еще живой.

Кир потер подбородок, поскреб ногтем край холста.

– Вообще-то он был не заказчик, а посредник. Но, когда я спросил, что мне делать с картиной, тот кто звонил, удивился. Он сказал, что не было никакого заказа. И тогда я понял. Посредник заказал картину для себя.

Резким движением он придвинул к себе стул и сел на некотором отдалении от стола.

– И вот тут возникает вопрос: а что мне делать с этой картиной? Заканчивать? Зачем? Она же никому не нужна, и денег за нее не заплатят. Бросать? Тогда чего стоили все мои открытия и разочарования? – он взглянул на зятя. – Ты понимаешь, о чем я?

Игнат опять хотел пожать плечами, но сдержался.

– Понимаю. Хотя нет, не понимаю… Вернее, не понимаю, какое это отношение имеет?..

– К чему?

– К моей… нашей… вашей, короче, ко всему тому, о чем я вам рассказал.

Кир постучал пальцами о стол и пожал плечами.

– И то, и другое – бессмыслица. Зачем мне заканчивать ненужную картину и провоцировать ненужное убийство?

Игнат рассеянно посмотрел через плечо тестя на красные контуры, намеченные на холсте. Он был готов поклясться, его догадки пока были такими же условными. Но все же они были.

– Это уравнение с одним неизвестным, – наконец произнес он.

– Вот как? – Кир поставил стул на две ножки и закачался на нем, рассматривая зятя, как забавную зверушку, только что исполнившую оригинальный номер.

– Ну да, – Игнат потер переносицу, стараясь сосредоточиться и не дать улизнуть появившейся, было, мысли. – Когда вы говорите о картине, вы ведь имеете в виду не только рациональный аспект, но и нечто иррациональное, понятное и важное только для вас. Эти ваши открытия и все такое, видимо, провоцируют необходимость выбора, дилемму, иначе бы вы без всяких сомнений забросили картину и больше о ней не вспоминали. Так же и с этим убийством – формально, я надеюсь, у вас не было никакой причины желать моей смерти и провоцировать ее. Но есть кое-что еще, – Игнат осмелился поднять глаза на Кира, – я бы сказал, черный ящик в вашей голове, который может содержать ответ, лежащий вне логики, понятной мне или любому другому постороннему человеку.

Как ни странно, его слова произвели впечатление на собеседника. Кир вдруг озабоченно насупился, засопел и обеими руками начал ощупывать свой лоб. Очевидно, не найдя там того, что искал, Кир вновь с интересом уставился на зятя.

– Я что-то ничего не понимаю, – наконец он подал голос. – Причем тут ты? Убили-то Ивана…

– Кирилл Александрович, – Игнат усмехнулся. – Ну кто, кроме меня, мог спать поздно вечером в моей квартире в полутемной гостиной перед включенным телевизором? Это чистая случайность, что мы приехали ко мне вместе с Иваном. Никто этого не планировал, все произошло само собой, и если бы мне не надо было отъехать…

– Но тебе надо было отъехать, – Кир спокойно смотрел на него, и Игнат опять почувствовал слабость. – И ты отъехал. В двенадцатом часу ночи ты ушел из дома, сел в машину и укатил в неизвестном направлении.

Игнат сглотнул.

– Куда вы клоните, Кирилл Александрович? – спросил он.

Держась руками за спину, Кир прошаркал в угол, достал уцелевший графин, стопочку, вернулся, аккуратно налил себе водки, перекрестился и одним махом вкусно, складно выпил. Утер рот, отдышался.

– А откуда я знаю, может, этот ты и ударил его бутылкой по голове, – он посмотрел сквозь хрустальную рюмочку на свет, потом на Игната. – Или все сделал для того, чтобы это случилось?

Сам понимая, что слишком спешит, Игнат выпалил:

– Зачем?! Зачем мне убивать лучшего друга. Я же не маньяк, чтобы кидаться на всех подряд без разбору.

Кир покачал головой и в раздумьях налил себе вторую. Его голос звучал совершенно буднично. Никаких акцентов, никаких обертонов.

– А если бы незадолго до этого ты узнал, что твой лучший друг Иван Сергеевич, – как будто между прочим поинтересовался Кир, – много лет был любовником твоей жены?

Он опять выпил и выдохнул. Над столом повисла пауза. Игнат, мучительно сощурившись, старался навести резкость на лицо тестя. Странно. Кир вроде был совсем близко – только руку протяни, но то ли оптическая иллюзия, то ли туман в глазах многократно удаляли его и делали изображение нечетким и размытым. Игнат смотрел на Кира словно в перевернутый захватанный жирными пальцами бинокль и никак не мог избавиться от этой головокружительной нечеткости. Он прикрыл глаза, стараясь справиться со странным эффектом, и внезапно развеселился. Происходящее показалось ему таким смешным и нелепым, что он рассмеялся, откинувшись на спинку стула. Хохот постепенно перешел в клекот и закончился кашлем. Но Игнату казалось, что он от души повеселился.

– Да, дела… – едва переводя дух, подытожил он. – У вас воды не найдется?

– Нет, – Кир смотрел на зятя так, что у того мокрые ладони прилипали то к столу, то к коленям.

– Ладно, Кир Александрович, – Игнат прикрыл глаза, он боялся вновь сорваться в этот лошадиный хохот. – Я понял вас. Вы, конечно, фантазер. Я еще когда познакомился с вами, подумал, вот интересный человек. Живет как будто в другом мире. Но вы не расстраивайтесь. Это, конечно, хорошо придумано, про Ивана и Ингу…

Игнат еще не закончил, но улыбка, показавшаяся, было, на лице, внезапно превратилась в кривую безобразную щель. Одной слегка приподнятой брови Кира хватило для того, чтобы Игнат замолчал, запнулся на полуслове. Кир придвинулся к столу.

– Не веришь? – безмятежно улыбаясь, спросил он.

Игнат уставился в два бельма, украшенные мушками зрачков, и неопределенно качнул головой.

– Ну хорошо, – Кир, крякнув, как старый селезень, встал и направился к книжным рядам у стены. – Ты же сам нашел те снимочки. Еще вчера приходил разбираться. Сверкал тут бенгальским огнем, стены кровью пачкал. Хотел узнать, что и как. Да?..

Кир взял с полки небольшую фотографию в рамке, но возвращаться не стал, а поманил к себе Игната.

– Иди… что покажу.

Игнат нехотя поднялся и приблизился. Пока он преодолевал несколько шагов, у него возникло устойчивое ощущение, что все, что он здесь говорит и делает, – одна большая ошибка. Кир, его дом, его