экспедиционные силы морской пехоты будут подготовлены надлежащим образом и снаряжены для спасения нашей миссии в системе Ллаланда. Если мы придем слишком поздно, чтобы спасти уцелевших… Ну что ж, мы попробуем хотя бы вернуть нашу собственность, и показать тем, кто остался дома, что мы хотя бы попытались. Чтобы аханну зарубили себе на носу: люди не склонны проявлять благосклонность к тем, кто пытается их третировать. И напоследок хочу добавить: в свое время мы отправили на Иштар почти восемьдесят наших ребят. Они сопровождали исследовательскую миссию Земли. Корпус не забывает своих людей. Если вы примете решение бросить этих отважных мужчин и женщин на произвол судьбы, я готов немедленно подписать прошение об отставке с поста Командующего Корпусом морской пехоты. Думаю, большинство офицеров моего штата — и большинство старших офицеров Корпуса — последуют моему примеру. Вот, мадам президент, это все, что я хотел сказать сейчас.
— Хорошо сказано, — произнес Биллингсворт. — Мадам президент, я вынужден присоединиться к генералу Колби. Подготовка операции «Дух Человечества в Действии» должна продолжаться, чего бы нам это ни стоило. Я говорю и о долларах, и о человеческих жизнях. Мы потеряем слишком много, если позволим аханну вышвырнуть нас вон.
— Боюсь, в данном случае о демократии придется забыть, — ледяным тоном изрекла президент. — Этот вопрос не решается голосованием. Окончательное решение остается за мной.
— Ах… и за Конгрессом, мадам президент, — заметил Секретарь по делам человечества. — Не стоит забывать о Конгрессе. В конечном итоге, это он будет платить по счетам, так что вполне имеет право объявить войну.
— Нет нужды напоминать мне об этом, Том, — ответила президент. — И не беспокойтесь. Конгресс объявит войну, когда я попрошу их об этом конгрессменов. Не забывайте, именно они последнее время проталкивают все эти резолюции против ан. Не стоит разбрасываться таким политическим капиталом.
— Существует еще такой фактор, как мнение общественности, мадам президент, — возразил Хаслетт. — Мы объявляем войну за десять лет до того, как наша ударная группа достигнет цели. Вы уверены, что Конгресс или общественность будут все еще заинтересованы в этой войне в 2148 году? Десять лет — это немалый срок, и для политиков, и для общества.
— Откровенно говоря, генерал Хаслетт, — президент улыбнулась, — эта проблема моего преемника, а не моя. Я планирую баллотироваться на второй срок в сороковом, выиграть выборы, а в сорок четвертом с честью уйти в отставку и благополучно существовать на правах бывшего госслужащего и преподавать метаполитическое право в Мировой Сети. А еще через четыре года ваши люди прибудут в систему Ллаланда.
— Но это означает, что ваш преемник или Конгресс в новом составе может заявить, что не желает оплачивать войну, которую начали мы. И у нас будет уже два отряда, которые окажутся в восьми световых годах от Земли, без надежды получить подкрепление или поддержку в дальнейшем.
— Тогда ваш Объединенный комитет и Федеральное военное командование увидят победу нашего экспедиционного подразделения, разве не так?
Хаслетт кивнул, но в душе чувствовал глубокое несогласие. «Божественное оружие» аханну, которое неизвестно откуда взялось и уничтожило космический корабль на орбите Иштар… это беспокоило и даже пугало. Если «Дерна» будет уничтожена, пока морские пехотинцы действуют на поверхности планеты, им уже никогда не вернуться домой. И неважно, что командование на Земле обеспечит их всем необходимым. Хаслетт был достаточно опытным политиком, чтобы знать, общество не придет в восторг от расходов на новую миссию к Ллаланду, которую отправят на выручку двух предыдущих. И неважно, что сейчас они потрясают кулаками, призывая вырвать рабов из лап аханну.
Генерал искоса бросил взгляд на Колби, который сидел напротив. Интересно, о чем сейчас думает Командующий Корпусом морской пехоты.
Государственный Секретарь Дэвид Рэндольф Биллингсворт редко бывал здесь, считая это место городом для туристов. Чаще всего специальная правительственная линия магнито-левитационной подземки доставляла его из подземелий административного комплекса Белого Дома прямо на станцию, что находилась менее чем в квартале от его загородного дома в Бетесда.[52] Его личный образ Вашингтона создавался мимолетными впечатлениями — смазанными видами подземных улиц и площадей, мелькающих за окном вагончика, и разрозненными картинами, которые появлялись на огромных видеоэкранах офиса. Зашифрованное сообщение, которое пришло по срочному каналу корковой связи, было столь же ясным, сколь и кратким. Он остановил робот-флайер на маленькой стоянке Исполнительного управления, проехал шесть кварталов до Четырнадцатой авеню и вышел у входа в купол Мола, прямо за Национальным музеем американской истории.
Купол походил на гигантское вытянутое яйцо, разрезанное вдоль. Одним концом оно почти упиралось в подножие Капитолийского Холма, а другим — в основание Мемориала Линкольна,[53] выгибаясь над знаменитым Вашингтонским Молом. Это был самый большой геодезический купол[54] в мире. Построенный в 2069 году, он сразу же был назван новым чудом света… и монументальным бельмом в глазу Города Монументов.
У Биллингсворта Купол не вызывал никаких чувств — ни восторга, ни отвращения. Магнито- левитационная подземная линия могла доставить госсекретаря из комплекса правительственных учреждений куда угодно — в Пентагон, на Капитолийский холм, а оттуда — в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли и обратно в Белый Дом. Он никогда не испытывал потребности подняться на поверхность, чтобы просто
Биллингсворт опустился на скамейку рядом с буйно цветущим кустом форзиции. Повсюду были туристы — одни неторопливо прогуливались по дорожкам, другие куда-то спешили, пешком или на бесшумно скользящих движущихся глиссад. Неподалеку, расстелив плед на верхушке небольшого холмика, расположилась обнаженная пара. Молодая женщина — вполне возможно, служащая конгресса, — твердой, чуть подпрыгивающей походкой прошла мимо. Кроме сенсорного шлема, полностью скрывающего голову, спортивного бюстгальтера и туфель, на ней ничего не было. Около входа на Мол толпилась шумная компания бритоголовых тинэйджеров в великолепной радужной татуировке, имитирующей чешую аханну. Эти готовы последовать даже за вид-флайером, если услышат призывы в поддержку ан.
Госсекретаря, кажется, никто не узнал его, и это было к лучшему. Но куда предусмотрительнее было бы остаться в шлеме и видеть мир таким, каким представляют сенсоры. При этом он может передать свой идентификационный код тому, у кого есть соответствующая электроника… или нездоровое любопытство. Лицо Президента знакомо людям… но многие ли знают, как выглядит госсекретарь или хотя бы как его зовут?
— Мистер Биллингсворт?
Госсекретарь обернулся. Эллин Бакнер расположился на другом конце скамейки с видом человека, который присел ненадолго, чтобы почитать новости. На нем был элегантный костюм консервативной зелено-фиолетовой расцветки, на глаза опущен темный щиток-дисплей.
— А, Бакнер… И зачем вы меня сюда вытащили?
— Разумеется, из соображений безопасности. Я мог спокойно прийти к вам в офис или даже домой, если бы хотел, чтобы меня засекли регистраторы. И ваш визит тоже не останется незамеченным. А отели, комнаты, рестораны и прочие подобные места так напичканы всякими электронными наворотами, что о конфиденциальности можно забыть.
Биллингсворт скептическим взглядом окинул проходящих мимо людей. Да, весьма уединенная обстановка… Открытая со всех сторон местность, где ты у всех на виду — у полицейских наблюдательных «поплавков», сканеров систем безопасности, не говоря уже о любителях последних новостей.
Впрочем, соображения Бакнера не лишены здравого смысла. Общественные места не случайно
