захлопнулась за спиной. Похоже, я вернусь сюда только в следующей жизни, подумала она с горечью.

Строение номер двенадцать представляло собой серый, впрессованный в землю нанокретный купол, расположенный у восточной стороны штаб-квартиры Ксенокультурологической Миссии. Оно было уродливо, как смертный грех — как говорила ее бабушка из Мичигана. Но в этом здании Николь жила и работала в течение пяти земных стандарт-лет.

Она шагнула из света и прохладного воздуха, освеженного кондиционерами, на дорожку подъемника, который уже наполовину поднялся по выпуклой стене, во влажную жару внешнего мира.

Под ней, стиснутый со всех сторон высокой стеной, которую окрестили Стеной Дипломатии, громоздились жилые корпуса посольского квартала, погруженные в мрачный багровый полумрак. Казалось, кто-то небрежно рассеял там пригоршню ярких огоньков: уходя, люди оставляли свет в домах.

На севере раздавались хлопки и треск орудийных выстрелов: рота морских пехотинцев пыталась сдержать наступление «божественных воинов» ан и их рабов сэг-ура, которые накатывали на стену, как прибой. Несколько столбов дыма поднимались в багровое небо: горели постройки за стеной, они… Нет, не только: на территории дипломатического квартала тоже начинался пожар. Может быть, это было делом рук фанатиков, а может, зажигательные бомбы перелетели через стену.

Было около полудня — не по местному времени: штат служащих Дипломатической миссии Земли жил по собственным часам. Иштар совершала полный оборот вокруг гиганта Мардука за сто тридцать три часа, и продолжительность местного цикла «день-ночь» составляла пять с половиной земных суток. Но для Дипломатической Миссии в сутках по-прежнему было двадцать четыре часа, а полдень наступал тогда же, когда и на далекой Земле, в Гринвиче. Разумеется, приходилось делать определенные поправки с учетом особенностей этого мира, который развивался совершенно иным путем. В любом случае, основное солнце — красный карлик Ллаланд 21185 — давало мало света даже в зените, и от этого казалось, что на поверхности планеты царят вечные сумерки.

Сейчас солнце походило на крошечный красный уголек, который мерцал высоко над восточным горизонтом, прямо над горой Ахтун, окутанной густым туманом. Уголек, который слишком мал и слишком далек, чтобы его жидкое тепло могло по-настоящему согревать Иштар. На западе, над черным конусом Горы Бога, где небо переливалось глубокими оттенками зелени и пурпура, висел Мардук — зловеще-алое глазное яблоко, которое, казалось, вот-вот сорвется и рухнет, круша и ломая пышные заросли, поражающие буйством красок. Первая четверть миновала, близилось «полнолуние», но ночная сторона Мардука — узкий темный серп — была видна так же ясно, как и освещенная. Не одну тысячу лет Мардук и Иштар играли в перетягивание гравитационного каната и не могли остановиться ни на миг. Это заставляло газовый гигант вращаться быстрее. Разгоряченный, сжимающийся от быстрого вращения, он излучал гораздо больше тепла, чем получал от светила — достаточно, чтобы обогревать свой спутник, сравнимый по размерам с Землей. Поэтому на обращенной к нему стороне Иштар стояла тропическая жара и бушевали приливы.

Николь любовалась мрачной красотой багрового ландшафта не больше мгновения. Интенсивность стрельбы на севере неуклонно возрастала. Уже можно было увидеть, как орды Джеремелета бесформенной черной массой вползают через пролом, на месте которого когда-то были главные ворота. Вдали над джунглями вырос пучок оранжевых огненных стеблей — это в небо взвились ракеты. Брызнуло пламя, через секунду над северной частью дипломатического квартала вразнобой захлопали выстрелы, потом раздались глухие звуки взрывов. Морская пехота была больше не в силах сдерживать армию фанатиков-аханну.

Над головой с воем пронесся морпеховский «трутень»[46] — он действительно напоминал гигантское насекомое, покрытое желтыми и темно-синими полосами — круто повернул, пересек воздушное пространство дипквартала и умчался на север. Выясняет, откуда пустили ракеты, догадалась Николь.

Чуть пригибаясь под тяжестью своей ноши, она быстро зашагала вниз по лестнице, вдоль стены Строения номер двенадцать. Улицы города почти исчезли в полумраке. Не в первый раз Николь жалела, что не может обзавестись оптическими микроимплантантами, которые есть у каждого морского пехотинца — просто чтобы в один прекрасный вечер не переломать ноги, пробираясь в темноте. Обычно улицы, обрамляющие дипломатический квартал, и примыкающие пешеходные дорожки были хорошо освещены. Однако несколько часов назад подача энергии прекратилась, и ни один из уличных фонарей не горел. По тротуару было не пройти: он был завален обломками камня и домов, разрушенных ракетами аханну. Дважды Николь спотыкалась и чудом не упала вместе со своей сумкой.

— Стой! Кто идет? — окликнули слева, из темноты.

— Доктор Моор, — ответила Николь. — Ксенокультурологическая Миссия.

Человек шагнул на свет. Несомненно, это был человек, хотя черный бронекостюм военного образца превращал его в какое-то фантастическое существо. Руки, обтянутые перчатками, крепко сжимали массивную лазерную винтовку, от приклада к ранцу тянулись три толстых троса. Бронекостюм покрывали вмятины и рубцы. На шлеме, над щитком — вернее, над тем местом, где ему полагалось быть — виднелась сделанная по трафарету надпись «АЙКЕН Г.», а на левом предплечье — знаки отличия мастер-сержанта, нарисованные темно-серым и хорошо заметные на черном фоне.

— Привет, док, — сказал Айкен. Его голос, усиленный спикер-системой костюма, будил в полуразрушенных стенах гулкое эхо. — Я так и думал, что это вы. Позвольте руку.

Николь отпрянула.

— Я… я вполне справлюсь сама… мастер-сержант.

— Не сомневаюсь, — он немного убрал звук. — Но так будет быстрее… — Он шагнул к ней и снял ранец с ее плеч так, словно внутри ничего не было. — А нам придется поторопиться.

— Кстати, а что вы здесь делаете? Я думала, ваши люди защищают северную стену…

— Там рота «Гольф». Роты «Чарли» и «Эхо»[47] следят за тем, чтобы все гражданские эвакуировались. Между прочим, мы уже опаздываем. Кто-нибудь остался?

Она поняла, что Айкен имеет в виду Миссию, и покачала головой.

— Не думаю.

Великан в доспехах замер, словно прислушивался к чему-то. Николь поняла, что Айкен разговаривает с кем-то по внутренней связи.

— Отлично. Я сказал ребятам заглянуть в дипквартал — просто чтобы окончательно убедиться… Следуйте за мной, док.

Он повернулся и широким шагом двинулся вниз по вымощенной булыжником улице, даже не удосужившись оглянуться и проверить, идет ли за ним Николь. Может быть, и в самом деле… Нет. У него сумка, а там все ее записи и приборы. Теперь придется таскаться повсюду за этим солдафоном, чтобы не лишиться своей собственности… чтоб ему пусто было.

Николь не любила морских пехотинцев. Какого черта они торчат на Иштаре? Армии не место в чужих мирах, и тем более там, где устанавливается контакт с инопланетными разумными существами. Она подозревала, что присутствие морских пехотинцев, которым было приказано сопровождать ученых и дипломатическую миссию, только способствовало росту недоверия между людьми и аханну… поскольку напрягало и тех и других.

Сейчас, однако, приходилось признать, что дела обстоят хуже некуда, и первый шаг в этом направлении сделали как раз местные жители, а морские пехотинцы оказались единственными, кто теперь пытается спасти людей от гибели. Но, по большому счету, это ничего не меняет. Не будь здесь военных, не возникло бы и самой ситуации. Прежде всего потому, что некому было бы провоцировать Джеремелета и его фанатиков.

Но морские пехотинцы здесь, и сделанного не вернешь. Николь не представляла, каким образом уладить конфликт с местными жителями… и удастся ли вообще найти с ними общий язык — после всего, что произошло. О Богиня! Джеремелет здесь, Партия Человечества — там, на Земле…

Еще одна ракета аханну ударила в крышу здания дипломатической миссии и рассыпалась ливнем крутящихся красных искр. В технологиях аханну прогрессивное причудливо переплеталось с допотопным. Так, бойцы некоторых элитных частей располагали оружием, о котором на Земле могли только мечтать… и при этом пользовали пороховые ракеты, примитивные ружья, шпаги и чакхулы — это было нечто вроде пики или копья, увенчанного длинным, грозно изогнутым клинком. Было очень соблазнительно предположить, что все шедевры высоких технологий относятся к эпохе расцвета аханну, то есть созданы около десяти тысяч лет назад. «Божественное оружие» — так называли их туземцы. Иштар — это все, что осталось от