ты пропал!

– Ты не знаешь, в какую беду я вляпался! – хрипло выкрикнул Остин. – Не знаешь, какая мука для меня эта жизнь! Если бы ты знала, не зверела бы так!

– Ах ты, маленький малек!

– Ты пьяна!

– Я вас прошу обоих!..

– Мужчинка, муженек, полезай в коробок, там лежи и не жужжи.

– Заткнись, зараза. А то я тебя сейчас!

– Попробуй тронь меня, Остин Гибсон Грей! Я хоть и хромая, но ты у меня попрыгаешь!

– Только не здесь, не в комнате! Эй, стойте, стойте!

Митци изо всех сил толкнула Остина. Тот попятился.

Бутылка бордо перевернулась, сковородка с недожаренным омлетом упала на пол. Остин зашатался и рухнул в камин.

– Дрянь! Очки сломала! И руку! Дрянь проклятая!

Людвиг начал поднимать Остина. Митци села и оглушительно разрыдалась.

– Я же тебя люблю, дурак ты, кретин. Кроме меня, тебя же больше никто не любит. И на черта, сама не понимаю. Слизняк ты, и все… Еще когда-нибудь пожалеешь. Я только одна тебя понимаю и люблю. А ты мне в душу плюешь…

– А, всю одежду изгадила и очки мне разбила, паскуда! О, здравствуйте, Грейс!

– Грейс! – закричал Людвиг. Ему тоже досталось – весь был в остатках омлета.

– Принцесса прибыла, – провозгласила Митци, вытирая глаза скатертью.

– Прости, Грейс, – начал оправдываться Остин, – мы тут немного поспорили. Вид у нас не совсем парадный.

– Бухаем тут каждый день, но деремся не каждый, – объяснила Митци. – Не стесняйся. Присаживайся. Налить?

– Нет, не надо.

– Киска, прости… – пробормотал Людвиг.

Грейс связала волосы на затылке в узелок. На ней было несколько старомодное, длинное зеленое шелковое платье. В правой руке, через которую был переброшен плащ, она держала букет ирисов. Видно было, что она не верит собственным глазам.

Остин стряхивал грязь с костюма, который к тому же был залит вином. Из размазанного по полу омлета он выковырял свои очки с погнутыми дужками и зашелся в сумасшедшем хохоте.

– Лягушечка, любимая, – пробормотал Людвиг, устремляясь к Грейс.

– Лягушечка? – ехидно переспросила Митци. – Или жаба?

– Митци, не могла бы ты уйти? И ты тоже, Остин. Я понимаю, но…

– Ты платишь за комнату, но это мой дом, – сказала Митци. Она поднялась, огромная, пышногрудая, стиснутая тесным передником.

– Митци, ну я тебя прошу…

– Хоть бы кто-то был вежлив со мной, но нет, всем не до того. Ну да, зачем с этой старой Митци, старой торбой Митци, церемониться? Этот живет на моем иждивении. А что до тебя, Людвиг Леферье, то, помнится, как-то ты даже был счастлив, обнимая меня и целуя, а что сейчас слышу: «Иди себе»! Хорошо, пойду. И моего мужчинку с собой заберу. Идем, Остин. Наше место в буфете.

Когда они ушли, Людвиг и Грейс посмотрели друг на дружку.

– Лягушечка…

– Значит, так…

Внизу хлопнула дверь.

– …собирай вещи.

– Зачем?

– Собирай вещи. Ты здесь больше не живешь.

Через несколько минут они уже садились в такси. Дождь все еще накрапывал.

– Кинг-роуд, – велела Грейс.

И в темноте автомобиля тоже пахло дождем.

– Лягушечка…

– Людвиг, ты и в самом деле ее целовал?

– Да, но не так, как ты думаешь. Она напилась. Мы с Гарсом вынуждены были укладывать ее спать. Я ее положил, а она вдруг обняла меня за шею. Мне стало ее жаль, и я поцеловал, просто от жалости, а кроме того, ведь она меня держала за шею, а не… Ну, честное слово, она была мне противна… Просто стало ее жалко…

– Не знала, что ты такой жалостливый.

Людвиг тяжко вздохнул.

Наступило молчание. Потом Грейс прильнула к нему.

– Ну хорошо. Только не делай так больше.

– Лягушечка, ты не сердишься! А куда мы едем?

– К Мэтью.

– Мэтью?

– Да. В Виллу. Будешь жить у Мэтью. Я так решила. Чтобы двое дорогих мне мужчин находились в одном доме.

Людвиг снова вздохнул.

– Пожалуйста, снимайте пальто.

– Ничего, что мокрые? – спросил Людвиг.

– Не беспокойтесь. Мэвис, включи обогреватель. Присаживайтесь. Выпьете чего-нибудь?

– Мне, пожалуйста, воды, – сказала Грейс, – и бисквит, если есть.

– О, может, вы хотите перекусить? Мы с Мэвис пообедали уже давно.

– Нет-нет, мы тоже ели, правда, Людвиг? – произнесла Грейс, пнув жениха в щиколотку.

– Да, да, спасибо, мы сыты.

– Несколько бисквитов, кажется, найдется в…

– Значит, решено, Мэтью, да? – снова спросила Грейс. – Людвиг тут будет жить?

– А как же иначе, Грейс, ведь это твой дом. И я тебе очень благодарен, что могу здесь жить.

– Людвиг может поселиться в белой комнате, в той, с кошками.

– Я очень рад, что Людвиг будет жить рядом со мной.

– Мне все же кажется, что мы вас побеспокоили, – вмешался Людвиг. – Дело в том… Да, еще немного виски, спасибо…

– Да нет же, ничуть!

– Мне, наверное, уже пора идти, – сказала Мэвис. Она и Мэтью обменялись взглядами.

– Провожу тебя до дверей. Прошу прощения. Выйдя в коридор и притянув к себе Мэвис, он буркнул: «А чтоб их всех!»

В гостиной Людвиг говорил шепотом:

– Мы страшно им мешаем, я же вижу. Мэтью не хочет, чтобы я тут поселился. Я для него абсолютно посторонний. Наверняка ругает меня, на чем свет стоит. И к тому же зачем ты сказала, что мы уже пообедали, я умираю с голоду, не успел позавтракать…

– Съешь пирожное!

Вернулся Мэтью.

– Как мне приятно видеть вместе двоих моих любимых мужчин!

Мэтью и Людвиг скептически усмехнулись.

– Еще виски?

– Нет, спасибо.

– Дорогой, попробуй пирожного!

– Благодарю, дорогая!