комнате сногсшибательный молодой человек, он все заглядывает сюда и справляется о моем здоровье. Сам-то он вывалился из аэроплана, это здорово, правда?
– Как вы себя чувствуете. Агата?
– Да по правде сказать, немножко странно… Как Нина?
– Выходит замуж, вы не слышали?
– Что вы, здешние сестры интересуются только принцессой Елизаветой, а больше никем. Расскажите.
– Есть такой молодой человек по имени Рыжик.
– Что?
– Вы его не помните? Он с нами повсюду ездил после вечера на дирижабле.
– Не тот, которого тошнило?
– Нет, другой.
– Не помню. Нина тоже называет его Рыжик?
– Да.
– Почему?
– Он ее просил.
– Что?
– Они в детстве вместе играли. Ну а теперь она выходит за него замуж.
– А как же вы? Ведь это же загрустить можно.
– Я в полном отчаянии. Думаю покончить с собой, как Саймон.
– Не надо, милый… А разве Саймон покончил с собой?
– Вы же это знаете. В ту ночь, когда посыпались иски о клевете.
– Ах,
– Кто такой Саймон?
– Тот молодой человек, что вывалился из аэроплана. Сестры его прозвали Саймон-простачок, потому что он немножко повредился в уме… Но право же, Адам, мне за вас так обидно из-за Нины. Знаете, что мы сделаем? Как только я поправлюсь, уговорим Мэри Маус устроить развеселый вечер, чтобы вас подбодрить.
– А вы разве не слышали про Мэри?
– Нет. Что?
– Она уехала с магараджей Поккапорским в Монте-Карло.
– Ой, как Маусы, наверно, злятся!
– Проходит курс религиозного обучения, чтобы ее можно было официально признать княжеской наложницей. А потом они уедут в Индию.
– Как люди все исчезают, правда, Адам? Вы получили те деньги от пьяного майора?
– Нет, он тоже исчез.
– Вы знаете, все время, пока я была не в себе, меня мучили ужасные кошмары. Мне снилось, что все мы участвуем в автомобильных гонках, все носимся и носимся по кругу и не можем остановиться. А публики масса – сплошь «незваные», и репортеры светской хроники, и Арчи Шверт и ему подобные, и все кричат, чтобы мы ехали быстрее, и одна машина за другой разбиваются, и вот я остаюсь одна и все несусь куда-то, несусь, а потом моя машина тоже вдребезги, и я просыпаюсь.
Тут дверь отворилась, и в палату вошел Майлз.
– Агата, Адам, дети мои, как же долго я сюда пробивался. У них там жуткие порядки – не пускают, и все. Сначала я сказал, что я лорд Казм – не подействовало; потом сказал, что я врач – тоже не подействовало; сказал, что я ваш жених – и это не подействовало; а как сказал, что я репортер светской хроники, тут они меня сразу впустили, только не велели вас волновать и очень просили упомянуть в газете об их больнице. Ну, как вы, Агги, деточка? Я вам принес новых пластинок.
– Вы ангел. Давайте их сейчас же поставим. Патефон.под кроватью.
– А к вам сегодня еще уйма гостей собирается. Я их видел на завтраке у Марго. Джонни Хуп, и Вэн, и Арчи Шверт. Только вот не знаю, сумеют ли они прорваться.
Сумели.
Так что вскоре их собралась большая компания, и из соседней палаты явился Саймон в веселеньком халате, и они ставили новые пластинки, а мисс Рансибл под одеялом двигала забинтованными руками и ногами в негритянском ритме.
Последней вошла Нина, очень красивая и на вид совершенно больная.
– Нина, что я слышу, вы выходите замуж?
– Да, это очень удачно. Мой отец только что вложил все свои деньги в кинокартину и все потерял.
– Дорогая моя, это пустяки. Мой отец терял все свои деньги два раза. Никакой разницы не чувствуется. Надо только это усвоить, и все будет хорошо. Вы правда зовете его Рыжик?
