При виде хижины первая мысль – нанести лобовую атаку, невзирая на здравый смысл и последствия. Его мать с отцом мертвы, жена и дети, вероятнее всего, убиты еще раньше, а какие-то злобные существа, укравшие его имя и память, просто имитируют их. Он кипит от ярости, ненависть его так велика, что приносит физическую боль, страдания огнем сжигают душу, и только быстрое правосудие принесет ему желанное облегчение.
Проворачивающиеся на снегу колеса вгрызаются в грязь под ними.
Он все сильнее жмет на педаль акселератора.
'Джип' рвется вперед.
Он извергает крик звериной ярости и жажды мести, а внутренний реостат вместо семи градусов поворачивается на все триста шестьдесят.
Марти стоял у окна, когда лучи фар прорезали падающий снег со стороны окрестной дороги, но самой машины он сначала не увидел. Поднимаясь в гору, автомобиль был скрыт деревьями и придорожным кустарником. Затем он стал виден – 'джип', резко свернувший на проселок, задние колеса у него шли юзом и из-под них летели снег и грязь.
Мгновение спустя, когда Марти только начал реагировать на появление 'джипа', его тяжело ударила внутренняя волна, самая сильная из всех предыдущих, но отличавшаяся от них по своей природе. Это был не просто удар, сильный и ищущий, а поток черных и горьких эмоций, неконтролируемых и первобытных, которые позволили ему так глубоко заглянуть в мысли своего врага, как это не удавалось до него ни одному смертному. Это была невероятная смесь безумной ярости, отчаяния, инфантильной убежденности, ужаса, растерянности, зависти, вожделения и голода – смесь такая отвратительная, что поток фекалий и разлагающиеся трупы не могли бы вызвать большего отвращения.
Во время телепатического сеанса Марти испытывал муки ада, словно наяву побывал в его глубинах. Хотя все продолжалось не более трех-четырех секунд, ему они показались вечностью. Когда волна сошла и он очнулся, то понял, что стоит, сжимая виски, а его рот открыт в немом крике.
Судорога пробежала по всему его телу. Он перевел дыхание.
Рев мотора заставил его снова взглянуть в окна. 'Джип' прибавил скорость и стремительно мчался по проселку к хижине.
Вероятно, он недооценивал степень безрассудства и безумия Другого, но он побывал в его мыслях и знал, что от того ожидать. Отскочив от окна, Марти кинулся к девочкам.
– Уходим через заднюю дверь. Скорее!
Дети уже собрали с пола гостиной карты, в которых пытались или скорее делали вид, что играли. Шарлотта и Эмили бросились на кухню, прежде чем Марти выкрикнул предостережение до конца.
Он побежал вслед за ними.
За эти доли секунды в мозгу промелькнуло другое возможное решение: остаться в гостиной в надежде, чтo 'джип' застрянет на крыльце и не сможет проломить стену дома, затем выбежать наружу сразу после удара и пристрелить подонка раньше, чем тот успеет выскочить из машины.
Но мысль о возможных последствиях этого решения обожгла его мозг: а что если 'джип' все-таки пробьется в дом? Кедровая обшивка разлетится во все стороны, электрическая проводка, куски штукатурки, битое стекло – все обрушится на гостиную; попадают балки, потолок обвалится, неся за собой убийственно тяжелые шиферные плиты. Он просто погибнет в развалинах, а если выживет, то окажется в ловушке, засыпанный обломками, с придавленными ногами.
Дети останутся одни, без помощи. Он не мог так рисковать. Снаружи рев становился все сильнее.
Он догнал девочек, когда Шарлотта пыталась отодвинуть защелку на кухонной двери. Через ее голову он помог ей отодвинуть запор, а она в это время открыла нижний замок.
Визг двигателя заполнил все вокруг и удивительно мало напоминал шум мотора; это был дикий крик какого-то огромного доисторического существа.
'Беретта'! Потрясенный телепатическим контактом и приближавшимся 'джипом', он совсем забыл об оружии. 'Беретта' осталась на журнальном столике в гостиной.
Возвращаться за ней не было времени.
Шарлотта повернула дверную ручку. Порыв ветра вырвал дверь из ее руки и захлопнул прямо ей в лицо. Шарлотта упала.
Потом раздался грохот, идущий с фасада дома. Он был похож на разрыв бомбы.
Большой автомобиль так быстро пронесся мимо укрытия Пейдж, что у нее не осталось надежды на то, чтобы дождаться, когда этот негодяй остановится, затем незаметно подкрасться к нему, прячась за деревьями, как это умели делать бывалые героини приключенческих романов, одной из которых она себя воображала сейчас. Он вел игру по собственным правилам, что означало игру без правил, и каждый его шаг был непредсказуем.
К тому времени, когда она вскочила на ноги, 'джип' находился уже в семидесяти – восьмидесяти футах от хижины и продолжал увеличивать скорость.
Молясь, чтобы ее застывшие на холоде ноги не свело судорогой, она выбралась из камней и побежала в сторону хижины параллельно с проселком, прячась в тени деревьев, передвигаясь от дерева к дереву.
Из-за того, что БМВ стоял не прямо перед хижиной, а немного левее, 'джипу' ничего не мешало, чтобы въехать на ступеньки крыльца. Слоя снега, менее чем в дюйм, было недостаточно, чтобы замедлить его движение. Земля под белым покрывалом еще не успела промерзнуть, так как зима только началась, поэтому колеса врезались в голую землю, получив точку опоры, в которой нуждались для толчка.
Водитель, казалось, стоял на педали акселератора. Он действовал, как самоубийца. Или был убежден в своей неуязвимости. Бешено ревел двигатель.
Пейдж оставалось бежать до хижины еще около сотни футов, когда левое переднее колесо 'джипа' ударилось о невысокие ступеньки крыльца и влезло на них, как будто они были трамплином. Правое переднее колесо прокрутилось в воздухе, затем зацепилось за пол крыльца, и 'джип' бампером врезался в стену домика.
