в том месте, откуда открывался великолепный вид на гору Фурвьер, возвышающуюся над Лионом. Город сильно разросся, появились новые здания, которых она не видела. Где-то вдали должны находиться развалины древнеримского амфитеатра, где Лизетт вместе с другими детьми играла много лет назад. Она обязательно должна туда пойти, посидеть на священных камнях.

На мосту девушка остановилась, глядя сверху на лодки и катера, скользящие по воде, и, улыбаясь, вспомнила, как бабушка приподнимала ее вверх, чтобы внучка могла лучше рассмотреть, что происходит внизу, на реке. Лизетт прошла еще дальше и вскоре добралась до площади Белькур, одной из самых красивых во Франции, затем ускорила шаг и через пару минут уже стояла у закрытых ворот их старого дома. Остановившись, бросила сумку на землю и, вцепившись в прутья решетки, стала всматриваться в знакомые ей очертания дома.

Жадным взглядом она старалась уловить каждую деталь. Желтые стены выцвели под яркими лучами солнца, зеленые ставни закрыты, но в целом дом не производил впечатление заброшенного. Напротив, медные дверные ручки были до блеска начищены, кусты в бочках аккуратно пострижены, а белая мраморная лестница, ведущая к входной двери, казалась свежевымытой. Ее милый старый дом словно дремал в ожидании возвращения хозяйки.

Жадным взглядом Лизетт скользила по всему дому. Ах, если бы у нее были ключи! Это место было единственным на земле, где она хотела бы провести ближайшую ночь! Она больше не может и не останется ночевать в дешевых гостиницах, здесь ее комната и ее постель. Если бы она только могла проникнуть через эти ворота! Лизетт вспомнила о потайном месте, где одна из служанок прятала запасной ключ, когда задерживалась на свидании со своим возлюбленным позже положенного часа. Лизетт совершенно случайно раскрыла этот секрет, но не выдала служанку. Маловероятно, чтобы кто-нибудь кроме нее знал, где лежит ключ.

Поскольку дом стоял на углу, девушка начала ощупывать одну сторону высокой стены, где должен быть спрятан ключ. Из-за верхушек деревьев, которые заметно выросли за время ее отсутствия, она видела в конце сада конюшни и домик конюха. Но проникнуть в сад невозможно – прочные тяжелые ворота и дверь в стене были заперты изнутри.

Расстроившись, она вернулась к воротам, ведущим к главному входу в дом. Конечно, можно было бы перелезть через них, но тогда надо дождаться темноты, чтобы ее никто не увидел. Так и сделаю, твердо решила Лизетт. Следующие полчаса она потратила на поход в магазин: купила хлеб, немного сыра, пару яблок, пакет кофе, небольшую лампу и коробку спичек, потом зашла в бистро неподалеку и плотно поела. Когда она вышла на улицу, было уже темно, и никто не заметил, как она вернулась к воротам. Сложив купленное в сумку с одеждой, Лизетт просунула ее за решетку, потом оглянулась по сторонам и, заметив приближающуюся пару, шмыгнула в темный переулок недалеко от дома, где не было фонарей. Когда пара скрылась из виду, она вернулась к воротам и, подобрав юбки, ловко вскарабкалась по решетке. Потом, занеся одну ногу в черном чулке с подвязкой через верхний край решетки, вдруг зацепилась подолом за прутья. На несколько жутких мгновений она в ужасе замерла, но через пару секунд уже была по другую сторону ворот. Лизетт спрыгнула на дорожку и, увидев, что кто-то идет мимо, быстро нырнула в кусты.

Прячась в кустах, она пролежала несколько минут на земле. Сердце ее бешено колотилось. Когда смолкли все шорохи и звуки, и улица опустела, она, наконец, поднялась. Оставалось только проникнуть в дом! Лизетт бросилась по дорожке между стеной и домом, чтобы пробраться к черному входу с крыльцом. Первым делом она зажгла фонарь, затем нащупала пальцами небольшой уступ, за которым в пыли и паутине, как она и думала, лежал заветный ключ. Облегченно вздохнув, вставила его в замочную скважину. Ключ легко повернулся, и дверь открылась. Проникнув в дом, Лизетт сразу же заперла дверь изнутри и вошла в небольшой коридор, где слуги вешали верхнюю одежду. Сейчас вешалка была пуста.

С лампой в руках она прошла в кухню. На полках поблескивали медные кастрюли, аккуратными рядами выстроились соусники. Посередине стоял длинный, светлый, хорошо отчищенный стол. Огромная черная плита сразу напомнила Лизетт о вечно краснощеком поваре. От раскаленной плиты кухня казалась теплой и уютной. Лизетт любила заглядывать сюда холодным зимним утром.

Вдруг ее поразил звук, исходящий от круглых настенных часов, висящих на стене кухни. Они тикали! Как странно! Возможно, дом кто-то регулярно навещает? Он-то и завел часы. Вся мебель была затянута простынями, но паркет источал слегка уловимый запах свежей восковой мастики. Проведя пальцем по краю стола, девушка не увидела пыли. Вероятно, в завещании бабушки было оговорено, что дом должен содержаться в идеальном состоянии до того дня, когда Лизетт вступит в наследство.

Она прошла по всем комнатам нижнего этажа, обитым лионским шелком в изысканных тонах с изумительнейшими узорами, придававших каждому помещению неповторимую прелесть. Удивительно, но во всех комнатах шли часы! Кресло в салоне, на котором она сидела после похорон бабушки, и перед тем, как, заливаясь слезами, убежать в сад, где ее утешал мсье Люмьер, по-прежнему стояло на своем месте у стены.

Медленно поднявшись по широкой лестнице с причудливо изогнутыми перилами, Лизетт зашла в галерею и спальни. В будуаре бабушки остановилась и напрягла слух: не услышит ли она голоса из прошлого. От ощущения былого присутствия здесь человека, который любил ее и подарил ей счастливое детство, на нее вновь нахлынули воспоминания. Лизетт казалось, что в воздухе еще сохранился легкий аромат любимых бабушкиных духов, которые ежегодно доставлялись ей из Грасса. Лизетт опустилась на софу, обитую розовым бархатом.

– Моя дорогая бабушка! – тяжело вздохнула она. – О, если бы ты была со мной рядом!

Ее спальня показалась ей намного меньше, чем в детстве. В ящиках еще лежали некоторые игрушки. Увидев их, Лизетт не могла удержаться от улыбки и поздоровалась с ними как со старыми друзьями. Ей очень хотелось переночевать в своей детской спаленке, но она все же решила, что намного безопаснее занять одну из комнат для прислуги на чердаке. Это даст ей время спрятаться. Если утром кто-то неожиданно нагрянет в дом для уборки, можно воспользоваться черной лестницей для прислуги и незаметно выскользнуть. Она убедилась, что в ванных комнатах также все в полном порядке – сливные пробки на месте, из кранов идет чистая вода без ржавчины, ватерклозеты работают нормально. Это еще одно доказательство того, что дом регулярно посещается, поскольку он не отключен от водопроводной сети.

В ящике для белья, где обычно хранили постельные принадлежности, переложенные маленькими мешочками с лавандой, Лизетт нашла чистые простыни, наволочки и одеяла. Все необходимое она взяла на чердак. Постелив постель и взбив подушки, улеглась, предавшись своим думам, отгоняя лишь мучительные мысли о дочери. Рана была еще слишком свежа, слишком тяжела, и надо было держаться изо всех сил, чтобы выжить. Сейчас ей придется думать только о самых насущных делах – поисках работы и подходящего временного жилья. Так она незаметно погрузилась в глубокий здоровый сон, а утром была разбужена каким-то шумом, доносившимся снизу. В доме кто-то был. Слышались чьи-то шаги.

Спрыгнув с кровати, Лизетт подошла к двери и услышала, как какая-то женщина что-то бормотала про себя, подметая веником пол. Потом на лестнице раздался другой женский голос:

– Гортензия, ты все закончила?