Господа Бога. Нам- то сложнее выстрелить в человека по принципиальным соображениям, ведь идеи создаем мы сами и знаем всю кухню - мы никогда до конца не уверены в своей правоте. Вот ты уверен в своей правоте?

Уго. Да.

Хёдерер. В любом случае из тебя убийцы не выйдет. Не то призвание.

Уго. По приказу партии кто угодно может стать убийцей.

Хёдерер. А если партия прикажет тебе плясать на натянутом канате, думаешь, у тебя получится? Убийцами рождаются. Ты вот слишком много размышляешь, ты бы не смог.

Уго. Смог бы, если бы решил.

Хёдерер. Ты смог бы хладнокровно пустить пулю мне в лицо, потому что я не согласен с тобой по политическим вопросам?

Уго. Да, если бы я так решил или бы мне приказала партия.

Хёдерер. Удивительно. (Уго собирается засунуть руку в карман, но Хёдерер перехватывает его за запястье и слегка приподнимает его руку над столом.) Представь, что в этой руке оружие и что этот вот палец должен нажать на спусковой крючок...

Уго. Отпустите руку.

Хёдерер (не отпуская руки). Представь, что я стою перед тобой, вот как сейчас, и что ты целишься в меня...

Уго. Отпустите и давайте работать.

Хёдерер. Ты смотришь на меня и, нажимая на спусковой крючок, вдруг думаешь: «А если он был прав?» Представляешь?

Уго. Я бы об этом не думал. Я бы думал только о том, как убить.

Хёдерер. Еще как думал бы. Интеллигент иначе не может. До того как нажать на спуск, ты бы представил себе последствия своего поступка: перечеркнуто дело целой жизни, политической работе конец, меня никем не заменишь, партия, быть может, обречена на...

Уго. Говорю вам, я бы не задумался!

Хёдерер. Ты бы не сумел иначе. И очень хорошо, потому что, если бы ты не подумал об этом до того, целой твоей жизни после не хватило бы на обдумывание. (Пауза.) И что вам всем приспичило играть в убийц? У убийц нет воображения, им ничего не стоит принести смерть, поскольку они понятия не имеют, что такое жизнь. Я предпочитаю людей, которые боятся чужой смерти, это доказывает, что они умеют жить.

Уго. Я родился на свет не для того, чтобы жить, я не знаю, что такое жизнь, и знать не хочу. Я лишний, я без места, и я всех стесняю, никто меня не любит и не доверяет мне.

Хёдерер. Я тебе доверяю.

Уго. Вы?

Хёдерер. Конечно. Ты - ребенок, который с трудом вырастает, но ты станешь дельным взрослым человеком, если кто-нибудь облегчит тебе этот переход. Если мне удастся уцелеть после их бомб и гранат, я оставлю тебя при себе и помогу тебе.

Уго. Зачем вы мне это говорите? Почему именно сегодня?

Хёдерер (отпуская его). Просто чтобы доказать, что не дилетанту запугать хладнокровного человека.

Уго. Если я что-нибудь решил, я должен это сделать. (Про себя, с каким-то отчаянием.) Я должен.

Хёдерер. Ты смог бы убить меня, глядя мне в глаза? (Смотрят друг на друга. Хёдерер отходит от стола и отступает на шаг.) У настоящих убийц ничего не происходит в голове. А ты, ты сможешь выстрелить, зная, что происходит у меня в голове, когда ты целишься? (Пауза. Продолжает смотреть на него.) Кофе хочешь? (Уго не отвечает.) Он готов, я налью тебе чашку. (Поворачивается спиной к Уго и наливает кофе в чашку. Уго встает и сует руку в карман, где лежит револьвер. Видно, что он борется с собой. Через минуту Хёдерер поворачивается и спокойно идет к Уго, неся полную чашку. Протягивает ему.) Бери. (Уго берет чашку.) Теперь давай револьвер. Давай-давай, ты же видишь, я предоставил тебе случай, а ты им не воспользовался. (Сам достает револьвер из кармана Уго.) Да это игрушка! (Идет к столу и кидает на него револьвер).

Уго. Я вас ненавижу.