Как только старая леди вошла в аптеку, мистер Бенджемин Эллен и мистер Боб Сойер, которые поспешили спрятать виски и воду и разлить вонючее лекарство, чтобы заглушить запах табачного дыма, бросились к ней навстречу с изъявлениями радости и любви.

— Дорогая тетушка! — воскликнул мистер Бен Эллен. — Как мило с вашей стороны, что вы заглянули к нам! Мистер Сойер, тетушка; мой друг мистер Боб. Сойер, о котором я вам говорил по поводу… вы знаете, тетушка, по какому поводу.

Тут мистер Бен Эллен, бывший в данный момент не слишком трезвым, добавил одно слово: «Арабелла», воображая, будто говорит шепотом, но этот шепот был таким громким и таким внятным, что при всем желании невозможно было его не расслышать.

— Милый Бенджемин… — сказала старая леди, стараясь отдышаться и дрожа с головы до пят. — Не пугайтесь, мой милый, но я хотела бы поговорить минуту наедине с мистером Сойером. Только одну минуту.

— Боб, — сказал мистер Бен Эллен, — не проводите ли вы мою тетушку в кабинет?

— Разумеется, — отвечал Боб профессиональным тоном. — Пожалуйте сюда, сударыня. Не волнуйтесь, сударыня. В самый короткий срок мы все приведем в порядок, нимало в этом не сомневаюсь. Ну-с, сударыня, я вас слушаю.

С этими словами мистер Боб Сойер, усадив старую леди в кресло, закрыл дверь, придвинул свой стул к креслу и приготовился слушать о симптомах недуга, из которого надеялся извлечь великие выгоды и доходы.

Первым делом старая леди начала качать головой и плакать.

— Нервы! — снисходительно заметил Боб Сойер. — Камфара три раза в день и успокоительное на ночь.

— Не знаю, как начать, мистер Сойер, — сказала старая леди. — Это так мучительно, так ужасно.

— Незачем начинать, сударыня, — возразил мистер Боб Сойер. — Я заранее знаю все, что вы скажете. С головой делается что-то неладное.

— Мне очень грустно было бы думать, что с сердцем неладно, — слабо простонав, проговорила старая леди.

— О, с этой стороны опасность вам не грозит, сударыня, — отвечал Боб Сойер. — Желудок — вот первопричина.

— Мистер Сойер! — вздрогнув, воскликнула старая леди.

— Никаких сомнений быть не может, сударыня, — продолжал Боб с глубокомысленной миной. — Своевременно принятое лекарство могло бы все это предотвратить.

— Мистер Сойер, — сказала старая леди, волнуясь еще сильнее, чем раньше, — либо ваше поведение — величайшая дерзость по отношению к человеку, очутившемуся в таком положении, как я, либо оно вызвано непониманием цели моего визита. Если бы какие-нибудь лекарства или предусмотрительность могли предотвратить то, что произошло, — я не преминула бы ими воспользоваться. Поговорю-ка я лучше с племянником, — добавила старая леди, с негодованием теребя свой ридикюль и приподнимаясь с кресла.

— Подождите минутку, сударыня! — сказал Боб Сойер. — Боюсь, что вас не понял. Что случилось, сударыня?

— Моя племянница, мистер Сойер, — ответила старая леди, — сестра вашего друга…

— Ну, а дальше, сударыня? — нетерпеливо понукал Боб, ибо хотя старая леди и была очень взволнована, но говорила с мучительной медлительностью, подобно многим старым леди. — Ну, а дальше что?

— Три дня назад она покинула мой дом, мистер Сойер, под предлогом навестить мою сестру, другую свою тетку, которая держит большой пансион как раз за третьим придорожным столбом, там, где большая ракита и дубовые ворота, — сказала старая леди, делая паузу, чтобы вытереть слезы.

— К черту ракиту, сударыня! — воскликнул Боб, забыв от волнения о своем профессиональном достоинстве. — Говорите скорее! Подбавьте пару, сударыня, прошу вас!

— Сегодня утром, — медленно произнесла старая леди, — сегодня утром она…

— Должно быть, вернулась домой, сударыня, — с живостью подсказал Боб. — Она вернулась?

— Нет, не вернулась. Она прислала письмо, — возразила старая леди.

— Что же она пишет? — нетерпеливо спросил Боб.

— Она пишет, мистер Сойер, — отвечала старая леди, — и я как раз хочу, чтобы вы подготовили к этому Бенджемина осторожно и постепенно… она пишет, что… письмо у меня в кармане, мистер Сойер, но очки остались в экипаже, а без них мы только время потеряем, если я буду отыскивать для вас это место… короче говоря, мистер Сойер, она пишет, что вышла замуж…

— Что?! — сказал, или, вернее, завопил мистер Боб Сойер.

— Вышла замуж, — повторила старая леди.

Мистер Боб Сойер не слушал дальше. Выбежав из кабинета в лавку, он заорал зычным голосом:

— Бен, дружище, она сбежала!

Едва мистер Бен Эллен, дремавший за прилавком, свесив голову примерно на полфута ниже колен, услыхал эту потрясающую новость, как набросился на мистера Мартина и, вцепившись рукой в горло этому молчаливому слуге, выразил намерение тут же его задушить. С быстротой, продиктованной отчаянием, он начал приводить это намерение в исполнение, проявляя большую энергию и хирургическую сноровку.

Мистер Мартин, человек немногословный и обладающий весьма незначительным даром красноречия, в течение нескольких секунд переносил эту операцию с очень спокойным и любезным выражением лица; убедившись, однако, что она в недалеком будущем грозит лишить его на вечные времена возможности притязать на какое бы то ни было жалование, харчи и прочее, он нечленораздельным бормотанием выразил свой протест и повалил мистера Вена Эллена на пол. Так как этот джентльмен уцепился руками за его шарф, то мистеру Мартину ничего не оставалось, как последовать за ним. Оба барахтались на полу, как вдруг дверь распахнулась настежь и появились еще двое нежданных-негаданных гостей, а именно мистер Пиквик и мистер Сэмюел Уэллер.

При виде разыгравшейся сцены мистер Уэллер тотчас вообразил, будто мистер Мартин нанят заведением Сойера, преемника Нокморфа, и должен принимать сильно действующие лекарства, устраивать припадки и быть объектом экспериментов или глотать время от времени яд, дабы испытать силу новых противоядий, — словом, проделывать нечто такое, что способствует прогрессу великой науки — медицины — и удовлетворяет неукротимый дух любознательности, пылающий в груди двух молодых ее служителей. Посему, не делая попытки вмешаться, Сэм преспокойно стоял и смотрел, словно был чрезвычайно заинтересован результатами происходящего эксперимента. Иначе вел себя мистер Пиквик. С присущей ему энергией он мгновенно бросился к борцам и громко воззвал к зрителям, требуя их вмешательства.

Это привело в себя мистера Боба Сойера, который до сей поры был совершенно парализован буйным припадком своего приятеля. С помощью этого джентльмена мистер Пиквик поставил на ноги Бена Эллена. Мистер Мартин, оставшись на полу один, встал сам и начал озираться.

— Мистер Эллен! — сказал мистер Пиквик. — Что с вами, сэр?

— Ничего, сэр, — отвечал с высокомерным презрением мистер Эллен.

— Что с ним такое? — осведомился мистер Пиквик, обращаясь к Бобу Сойеру. — Он нездоров?

Не успел Боб ответить, как мистер Бей Эллен схватил мистера Пиквика за руку и горестно прошептал: — Моя сестра, дорогой сэр, моя сестра…

— Ах, вот что! — воскликнул мистер Пиквик. — Надеюсь, мы это дело легко уладим. Ваша сестра прекрасно себя чувствует, и я явился сюда с целью…

— Очень жаль, что приходится прерывать такие приятные разговоры, как сказал король, распуская парламент, — вмешался мистер Уэллер, поглядев в стеклянную дверь, — но тут случился еще один эксперимент, сэр. Какая-то почтенная старая леди лежит на ковре и ждет вскрытия, или гальванизации, или еще какой-нибудь живительной и научной операции.

— Я совсем забыл! — воскликнул мистер Бей Эллен. — Это моя тетушка.

— Ax, боже мой! — воскликнул мистер. Пиквик. — Бедная леди! Осторожнее, Сэм, осторожнее!

— Странное положение для члена семьи, — заметил Сэм Уэллер, водворяя тетушку в кресло. — Эй, помощник костоправов, тащи нюхательное!