связались со мной из Атланты, какая-то большая юридическая фирма, и сообщили, что я в соответствии с законодательством Джорджии теперь богачка и стою больших денег.

– И сколько их было?

– Гораздо больше, чем мне оставил Томас. Но как бы то ни было, я об этом не сказала никому. До сих пор об этом никто не знает. И вы об этом тоже никому не разболтаете, да, Руди?

– Мисс Берди, как ваш адвокат, я не имею права об этом рассказывать. Я даю клятву о неразглашении тайны. Это называется привилегией поверенного и его клиента.

– Как замечательно.

– Но почему вы ничего не сказали о деньгах вашему умершему адвокату? – спросил я.

– О, ему! Я ему не очень доверяла в душе. Я только упомянула о размерах дарений, но никогда не говорила ему, какой у меня капитал в действительности. Однажды он вообразил, что у меня денег куры не клюют, и захотел, чтобы я включила его в завещание.

– Но вы никогда ему всего не рассказывали?

– Никогда.

– И никогда не говорили, сколько у вас денег точно?

– Нет.

Если я тогда правильно подсчитал, завещанные ею дары тянули на двадцать миллионов. Значит, адвокат знал по крайней мере о такой сумме, раз он составлял завещание. Возникает очевидный вопрос: сколько реально имеет эта драгоценная маленькая женщина?

– Вы мне скажете, сколько у вас всего денег?

– Может быть, завтра, Руди. Может, завтра и скажу.

Мы выходим из кухни и направляемся во внутренний дворик. У нее здесь устроен новый фонтан около розовых кустов, который она мне хочет показать. Я любуюсь им с восторженными восклицаниями.

Теперь мне ясно, что мисс Берди богатая старая женщина, но она не хочет, чтобы об этом кто- нибудь знал, особенно ее семья. Она всегда жила с комфортом и сейчас ни у кого не вызывает подозрений, она просто восьмидесятилетняя вдова, которая проживает свои более чем достаточные сбережения.

Мы сидим на вычурной железной скамье, попивая холодный кофе в темноте, пока я наконец не привожу должное количество причин, извиняющих мой уход.

Чтобы иметь возможность вести, с моей точки зрения, широкий образ жизни, я в последние три года работал барменом и официантом в «Йогисе», студенческой забегаловке у самого входа в кампус. Забегаловка известна сочными бургерами с луком и молодым пивом. Это – шумное местечко, где с ленча до закрытия время пролетает как один счастливый час. Кружка разбавленного водой светлого пива стоит один доллар по понедельникам, когда идет программа «Вечерний футбол», и Два бакса во все другие дни.

Хозяин забегаловки Принс Томас – странный парень с волосами, завязанными в «конский хвост», с массивным телом и еще более весомым 'я'. Принс один из самых заметных городских деловых людей, настоящий антрепренер, который любит, когда его фотографии появляются в газетах, любит порисоваться в последних известиях на телевидении. Он организует марафоны ползком на животе и состязания по игре в шары.

Он подавал петицию городским властям о разрешении таким заведениям, как его, не закрываться на ночь. Городские власти, в свою очередь, не раз преследовали его по суду за различные прегрешения. Грешить он любит, только назовите какой-нибудь грех, а уж он постарается организовать группу практикантов и легализовать его.

Принс осуществляет в «Йогисе» свободу управления. Мы, работники, сами устанавливаем часы работы, распоряжаемся чаевыми и не слишком-то заботимся о порядке. Но не надо ничего усложнять. Следи главным образом за тем, чтобы всегда было в наличии пиво, а в кухне достаточный запас мяса, и заведение будет работать с удивительной четкостью как бы само собой. Принс предпочитает быть на виду. Он с удовольствием приветствует хорошеньких молоденьких студенточек и любит сопровождать их к столику или в телефонную будку. Он флиртует с ними и вообще выставляет себя на посмешище. Он любит присесть у столика за занавеской и делать ставки на игроков. Это большой, сильный мужчина с могучими бицепсами, и время от времени он затевает драку.

Есть в Принсе что-то темное, говорят, он связан со стриптизными заведениями. В нашем городе они процветают, и все предполагаемые партнеры Принса имеют криминальное прошлое. Об этом было в газетах. Его дважды привлекали за нечистую игру в карты и на бегах, но оба раза присяжные запутывались в деле из-за происков противной стороны. Проработав на него три года, я уверился в двух вещах. Первое: Принс снимает большую часть выручки из кассы для собственных нужд, наверное, не меньше двух тысяч долларов в неделю. Значит, сотню тысяч в год. И во-вторых, Принс использует «Йогис» как прикрытие для своей маленькой криминальной империи.

Он отмывает здесь наличные и каждый год ведет дело с убытками, чтобы платить поменьше налогов. Внизу в подвале у него собственный кабинет, довольно укромное и безопасное местечко, где он встречается со своими дружками.

Мне все это совершенно безразлично. Ко мне он относится хорошо. Я зарабатываю по пять долларов в час и занят примерно двадцать часов в неделю. Наши посетители – сплошь студенты, так что чаевые у нас маленькие. Во время экзаменов я могу менять часы работы. К нам сюда заглядывают по крайней мере по пять безработных студентов на день в поисках места, так что я чувствую себя счастливчиком, имея работу.

А кроме того, что бы еще ни происходило в «Йогисе», он классная студенческая забегаловка. Несколько лет назад Принс отделал зал в голубых и серых тонах, цветах Мемфисского университета, и на всех стенах сверху донизу развешаны фотографии в рамочках спортивных звезд и вымпелы разных команд.

Ребята гуртом валят сюда провести несколько часов, болтая, смеясь и флиртуя.

Сегодня Принс наблюдает за игрой по телевизору. Бейсбольный сезон только начался, но Принс уже уверен, что «Храбрецов» ждет большой успех. Он делает ставки на всех, но «Храбрецы» – его любимцы. Не имеет значения, кто из них играет, с кем и где, кто подает, кто получил травму, Принс все равно на их стороне и будет их всячески подбадривать.

Сегодня в моем распоряжении главный бар, и моя главная задача – следить, чтобы стакан Принса с ромом и тоником не просыхал. Он взвизгивает, когда Дейв Джастис делает удачный мощный бросок, приносящий команде лишнее очко. И затем отбирает часть выручки у коллеги болельщика. Они спорили, кто сделает этот бросок первым – Дейв Джастис или Барри Бондс. Я видел, что Принс поставил на то, какой будет первая подача игроку, чья очередь бить будет вторая и как он будет подавать мяч, сильным ударом или нет.

Хорошо, что сегодня я не обслуживаю столики. Голова у меня еще болит, и двигаться надо как можно меньше. К тому же я могу потаскивать пиво из холодильника, хорошее пиво в зеленых бутылках марки «Хайнекен» и «Музхед». Принс не возражает, что бармены тоже немножко между делом потягивают пивко.

Да, мне будет не хватать этой работы. А может, не уходить? Передняя кабинка полна наших студентов, все знакомые лица, но я бы предпочел с ними не встречаться. Они все, как и я, студенты- третьекурсники, и, наверное, у всех есть работа по специальности.

Можно быть барменом и официантом, пока ты еще студент-первокурсник или даже учишься на втором, есть даже некоторый престиж в том, чтобы подрабатывать в «Йогисе».

Но что за цена этому престижу через месяц, когда я окончу колледж!.. Тогда положение мое будет хуже, чем у студента, пытающегося свести концы с концами, и я стану жертвой, потерпевшим, статистической единицей, свидетельствующей о неудаче, еще одним студентом юридического колледжа, который не смог удержаться в тенетах юриспруденции и оказался никому не нужным.