– Юр, ответь мне, – Таня поднялась и подошла к нему, – чувствуешь ли ты вину за то, что совращаешь людей? Совесть у тебя не болит?

– У государственных людей нет совести. Они не имеют на неё права.

Лицо у Полётова сделалось при этих словах чужим, неузнаваемо-холодным. Татьяне стало не по себе. Она не представляла, что Юрий мог быть таким.

– Но ты должен испытывать что-то, – неуверенно проговорила она.

– Что испытывает человек во время азартной игры?

– Но шпионаж – не игра. Гибнут люди. Ломаются судьбы. Совершаются государственные перевороты.

– Именно так. И всё это – большая игра… Ты спрашиваешь, бывает ли мне стыдно за мои поступки? Да, временами. Но чувства вины и стыда легко отступают, потому что я совращаю людей не из личных корыстных интересов и всё-таки не ради того, чтобы сделать из людей предателей. Это не самоцель. Такова специфика. Я добываю информацию. Почему во мне должно жить чувство вины? С таким же успехом каждый из нас должен переживать из-за того, что давит муравьев.

– Это не одно и то же.

– Так уж устроен мир: кто-то кого-то пожирает, чтобы выжить самому Государства не могут не пожирать друг друга. Разведчик не может оставаться в стороне, он исполняет то, что ему поручено… Пожирает кого-то, уничтожает кого-то, рушит чью-то жизнь…

– Мне не нравится такое мироустройство.

Таня посмотрела на него долгим взглядом, и Юра понял, что никогда не видел столь необъятного отчаянья и столь великой беспомощности в её глазах.

– Малыш, не думай об этом, – проговорил он, обняв её. – Мы пришли в эту жизнь. У нас нет выбора. Жизнь-это данность.

– Разве?

– Всё может быть только так, как оно есть.

– Разве? – повторила она.

– Убеждён.

– Пусть общество и не может измениться, – тяжело вздохнула Татьяна, – но нам-то не обязательно принимать участие в его страшных играх, правда? Мы же имеем право просто на жизнь?

– Это как?

– Ты можешь полностью посвятить себя литературе. А я посвящу себя тебе.

– Это мечты, Танюш.

– Но ведь мы имеем право друг на друга?

– Да.

– Тогда давай начнём быть рядом. Быть вместе.

– Как?

– Поедем куда-нибудь… – Она робко поглядела на него, будто боясь получить отказ сразу. – Ну, хотя бы для начала…

– И куда ты предлагаешь махнуть?

– В Африку, Индию, на Северный полюс… – сказала она. – Куда угодно можно. Мир огромен.

Он смотрел на Татьяну в течение нескольких секунд и вдруг решительно кивнул:

– Поехали в Индию.

– Ты серьёзно? – Она не поверила.

– Вполне. Давай паспорт, я сегодня же съезжу в турбюро.

– Так сразу?

– А чего тянуть? Уж решаться, то сразу. Время тикает, отпуск мой не вечен.

– А маршрут?

– Дели, Агра… – Юра пожал плечами. – Что там ещё любопытного? Бенарес какой-нибудь! Да в Индии, по-моему, в любую дыру заехать можно и увидеть что-нибудь историческое или религиозное, в самую захудалую глухомань.

Индия оглушила их зноем и буйством красок.

– После Испании мне здесь всё кажется диким, – сказал Полётов во время первой прогулки по улице. – Будто я хожу посреди мусорной свалки. Какое-то повсеместное ощущение грязи. Вселенская нищета…

– Есть такое, – согласилась Таня. – Может, на Востоке всюду так?

В ответ он пожал плечами.

– Но разве ты не чувствуешь в этом своеобразной прелести? – Таня потянула носом горячий воздух. – Тут даже пыль как-то иначе пахнет.

– Не спорю.

Уже на следующий день они отправились на туристическом автобусе в Варанаси. В путь тронулись рано утром, чтобы успеть как можно больше времени проехать до восхода солнца и тем самым спастись от его безжалостных лучей.

За окном тянулись поросшие кустарником пологие холмы, кое-где выпирали из коричневой земли громадные каменные глыбы, гладко вылизанные жарким ветром, мелькали чахлые глиномазанные хижины с крышей из пальмовых ветвей, бродили худые коровы с высокими горбами и сильно выступающими рёбрами, женщины, закутанные в пёстрые сари, несли на головах огромные корзины. Автобус мчался, вздымая за собой густые клубы пыли. Темнокожий водитель самозабвенно подпевал хриплому радиоприёмнику и покачивался в такт песням. Сидевший на переднем кресле гид неторопливо сообщал пассажирам факты из древней истории страны, сопровождая их стихами из «Рамаяны» и «Гиты».

Варанаси встретил туристов палящим солнцем и неописуемым шумом.

– У вас есть три часа на осмотр достопримечательностей, господа! – крикнул гид со ступенек автобуса.

– Ну? Как тебе эта провонявшая навозом и раскалённой пылью дыра? – спросил Полётов, выйдя на улицу. – Великий город Варанаси.

– Бенарес, – с улыбкой возразила Татьяна. – Мне больше нравится, когда его называют Бенарес. Как-то убедительнее звучит.

– И сказочнее, – добавил Юрий. – Если верить справочникам, то здесь находится более полутора тысяч храмов. Этакое вместилище святости… А заодно крематорий под открытым небом и центр массового утопления покойников. Честно сказать, не понимаю, как люди не боятся здесь заходить в реку, набитую трупами, и совершать омовение.

– Сейчас увидим, что тут такое, – Таня потянула его за собой.

Поплутав по узким извилистым улочкам Старого города, они в конце концов добрались до места, откуда им открылась великая река Ганг. К ней спускались толпы людей, все чем-то гремели, шумно разговаривали. Всюду на широкой каменной лестнице стояли велосипеды, сидели седовласые старики, шипели на сковородах и в котелках неведомые угощения, плакали и смеялись голые детишки, туристы сверкали объективами фотокамер. Тут и там виднелись обнажённые тела священных мужей, исхудавших до невозможности от длительного поста.

– Потрясно, – прошептал Полётов.

– Просто другой мир.

– Гарью, правда, тянет откуда-то, палёным…

Со всех сторон поднимались стены древних храмов, грязные, облупившиеся, заплёванные. Жаркий ветер тащил над головами клочья чёрного дыма.

– Господин! – послышалась из-за спины Полётова английская речь с ярко выраженным индийским акцентом. Голос звучал просительно, но не жалобно. – Возьмите лодку для прогулки! Я прокачу дешевле всех! Вы нигде больше не найдёте таких низких цен!

Юра обменялся взглядом с Татьяной:

– Поплывём?

– С удовольствием.

Лодочник услужливо согнулся, указывая путь к своей лодке.

– Здесь, сюда, осторожней, не опрокиньтесь…