Они проговорили всю ночь и уснули только под утро, обессилевшие от переполнявших их эмоций …

– Звонил папа, – донёсся голос Тани из комнаты, – поздравляет тебя, извиняется, что не смог приехать на презентацию.

Юра только что вернулся домой и ещё стоял в коридоре, не успев снять мокрую от снега куртку.

– Чёрт знает что на улице творится, – ворчал он.

Таня появилась в двери. Постояв несколько секунд в задумчивости, она проговорила:

– Папа сказал, что меня разыскивал Олег.

– Какой Олег? Твой бывший, что ли? Слушай, совсем забыл сказать тебе: я же видел его в Испании. Он, оказывается, теперь в Мадриде. В посольстве работает.

– Я не знала.

– Я тоже. Было большой неожиданностью столкнуться с ним нос к носу на приёме… Так он тебя разыскивает? Он разве в Москве сейчас?

Татьяна пожала плечами:

– Не знаю. Не поняла. Папа не стал давать ему телефон сюда. Он сказал, что Олег был сильно взволнован, чуть ли не испуган.

– Позвони ему сама, – предложил Юрий.

– Чего он вдруг вспомнил про меня? Мы после развода ни разу не общались. Я уж думала, что он забыл о моём существовании. Вы обо мне говорили при встрече?

– Нет, собственно, мы почти не разговаривали, перебросились ничего не значащими фразами. На виллу одного барона заплыли всякие крупные политические рыбы, и вдруг вижу – Олег! У меня чуть челюсть не отпала от удивления. Настоящий сюрприз.

– Разве он высокое положение занимает?

– Нет. И у меня много вопросов было к ребятам в связи с этим. Заставил он меня задуматься.

– Над чем? Он себя подозрительно вёл? Олег в чём-то замешан?

– Понятия не имею. Тань, я же не следственный отдел. У каждого своя работа. Я лишь собираю информацию… Если он тебя искал, ты уж звякни ему, полюбопытствуй, что ему понадобилось.

Телефон у Морозовых не отвечал. Лишь вечером трубку подняла мать Олега.

– Евгения Максимовна, здравствуйте, – заговорила Таня.

В ответ раздалось всхлипывание.

– Что случилось, Евгения Максимовна? – спросила Таня. – Вы плачете?

– Танечка, горе-то какое… Олежечекмой…

– Что такое? Что у вас?

– Олег… Нету больше его… Умер…

– Как умер? Когда? Что вы такое говорите? Он же только вчера моим родителям звонил, меня разыскивал.

Папа с ним разговаривал.

– Ночью сегодня… Он, Танечка, застрелился…

– Что?

Наступила долгая пауза. Татьяна почувствовала, как у неё в голове зашумело, где-то глубоко внутри медленно стала разрастаться холодная бездонная дыра, куда начало засасываться сознание.

«Застрелился! Какая-то глупость! Этого не может быть! Крепкий, здоровый, красивый… Застрелился! Не под машину попал, не на обледенелой лестнице оступился и голову раскроил, а застрелился! Сам! Разве такое возможно?»

– Он, Танечка, должно быть, попрощаться хотел с тобой… Сам не свой был весь день… Вчера… Метался по дому, ждал чего-то, ждал, лицом изменился… Мальчик мой… Почему же так? Танечка, что ж такое происходит? Скажи, что у него стряслось?

– Я давно не общалась с ним, я совсем ничего не знаю, Евгения Максимовна.

После продолжительного невнятного разговора Таня повесила трубку и подошла к Юрию.

– Олег покончил с собой. Ты в это можешь поверить? – Её лицо выражало полное недоумение. – Подробностей не знаю. С Евгенией Максимовной невозможно сейчас говорить… Олег застрелился… Что это значит?

Юрий, подумав, подошёл к телефону.

– Алло, Костя? Это Полётов. Привет. Ты про Морозова ничего не знаешь? Да, да, который в мадридском посольстве… Что? Его сюда вызвали?.. Почему спрашиваю? Потому, что он застрелился сегодня ночью… Что? – Юра внимательно слушал и в течение нескольких минут не произносил ни слова, затем кивнул: – Ах вот оно что… Значит, заподозрил… Ладно… Спасибо, я позже позвоню…

Полётов опустил трубку на рычаг и повернулся к Тане:

– Олега вызвали в Москву.

– Зачем?

– Якобы по делам. А вчера ему позвонили из прокуратуры. Судя по всему, он перепугался и поэтому покончил с собой.

– Не понимаю. Чего испугался? Неужто можно испугаться чего-то настолько сильно, чтобы наложить на себя руки? Ведь это какой страх надо испытать! Страх прежде всего перед наказанием. Во что он вляпался?

Юрий зажёг сигарету и неторопливо затянулся.

– Месяца два назад в нашем посольстве кто-то потерял зажигалку со встроенным фотоаппаратом. Шпионская игрушка. Стали всех проверять. Отпечатки пальцев были сильно смазаны, по ним ничего не определили. В фотоаппарате нашли чип с отснятым материалом.

Деталей не знаю… Павел говорит, что эксперты, проанализировав снимки, точно установили, что фотографировал Олег Морозов.

– Как это можно установить?

– Проверили, кто на снимке, в какое время и где сделан кадр, с кем сфотографированный человек разговаривал в ту минуту и так далее.

– Ты хочешь сказать, что Олег работал на кого-то?

– Понятия не имею, – Полётов пожал плечами. – Он поддерживал тесные отношения с некоторыми сотрудниками ЦРУ. Конечно, мог не знать, кто они. Теперь же всё объясняется… Мне сказали, что те снимки сами по себе никакого урона не нанесли бы нам. Похоже, он просто опробовал технику. Но контрразведка, видно, нащупала что-то ещё за Олегом. Наверное, ребята вышли на какие-то серьёзные факты, связанные с его работой в МИДе. Не просто же так он пустил себе пулю в лоб? Выходит, было что-то серьёзное на его совести…

– Не понимаю, – Таня была в замешательстве. – Что могло заставить его? Он был абсолютно обеспеченным: квартира, машина, положение… И вдруг шпионаж! Зачем ему это? Ради денег? Или его запугали?

Юрий пожал плечами.

– Юр, тебе не страшно? – Она заглянула ему в глаза.

– Почему мне должно быть страшно?

– Ты подумай: жил человек, я была с ним прекрасно знакома. И вдруг получается, что ничего-то я про него не знала. Какой он? Кто он?.. Застрелился! Ведь как надо сильно испугаться, чтобы пойти на такой шаг! Ведь надо было смерти бояться меньше, чем наказания! И ведь знал… Наверняка знал, что всё может кончиться так, иначе не держал бы дома пистолет. – Она опустилась в кресло и обхватила голову руками. – А кто ещё?

– Что «кто ещё»?

– Кто ещё из моих знакомых может оказаться шпионом? Ведь никого не заподозришь… Но получается, что подозревать можно любого! Это ужасно… Кто следующий застрелится? Сколько таких людей, которые работают против своей страны?.. И таких, как они, делают такие, как ты… Скажи, тебя не тяготит сознание того, что вы – ну, ты и вся твоя контора – превращаете людей в подонков, сволочей, предателей, заставляете их жить в постоянном страхе перед разоблачением?

– Поначалу тяготила. Теперь свыкся с этой мыслью. Сейчас есть только рутина. Если переживать из-за этого, то невозможно будет работать… Может, выпьем немного?