деревенскую церковь никто не придет, но все же следовало заглянуть внутрь. Должно быть, Мег не слишком считается с церковным каноном. Об этом ясно говорит ее антипатия к святому ордену тамплиеров, да и свидетельствует сам проступок, за который она несет наказание. Однако зрелище смерти способно заставить человека искать утешение из более глубокого источника, чем земная помощь, и часовня – как раз то место, где можно найти такое утешение.

Широким шагом Ричард приблизился к арке, дающей вход в часовню. Рассохшаяся дверь заскрипела, когда он переступил порог и прошел внутрь. Сумрачный холод нефа поглощал солнечные лучи, в которых неспешно кружились пылинки. Ричард встал на колени напротив алтаря, перекрестился и снова поднялся на ноги. Ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, он глубоко вдохнул острый запах ладана, который тут же разбудил память об иных временах. Счастливых, невозвратных. Ричард давно забыл, как спокойно бывает в церкви, когда там никого нет. Он сделал шаг по проходу, потом еще один.

Пройдя половину пути к алтарю, он взглянул вправо и увидел Мег. К его удивлению, девушка спала. Очевидно, она молилась перед статуей Пречистой Девы с младенцем у дверей в ризницу, а потом, наплакавшись, положила голову на скамеечку для молитвы и заснула.

Ричард, боясь разбудить ее, осторожно приблизился. Ресницы девушки слиплись от слез и все еще были влажными, между бровей пролегли две скорбные морщинки. Должно быть, шаги Ричарда по каменным плитам пола потревожили сон Мег. Она очнулась, поднялась на ноги и стала тереть глаза.

– Прошу прощения, что побеспокоил вас, миледи, – негромко произнес Ричард и заметил, что щеки у Мег как будто вспыхнули, а смущение не позволило ей поднять на него взгляд. – Но я беспокоился о вас.

– Я… я не хотела причинять вам беспокойство. Видимо, устала сильнее, чем думала. – Мег оторвала глаза от пола и посмотрела на Ричарда. – И простите, что я исчезла из спальни Эллы без объяснений.

– Не о чем говорить, – пробормотал он, приближаясь еще на шаг. – Всегда трудно терять близких, и мы не можем предвидеть, как будем реагировать, когда это случится.

– Но я убежала не из-за того, что Элла умерла.

Мег перевела взгляд на статую Пречистой Девы с младенцем, а когда вновь заговорила, голос ее звучал глухо:

– Дело в другом. В Хоксли я никому об этом не рассказывала. Потому я так и… расстроилась, когда Элла… когда она…

Мег замолчала и плотно стиснула зубы, как будто не зная, может ли она, смеет ли продолжать. Наступило неловкое молчание, наконец Ричард, стараясь развеять смущение Мег, подошел к ней и стал рядом, прямо напротив патуй. Прекрасный образ Пречистой Девы с младенцем был высечен из мрамора необычного оттенка. В деревенских церквях Ричард чаще всего видел фигуры из серого или беловатого мрамора, здесь же статуя была розоватая с более темными прожилками.

– Вам никто не рассказывал, откуда взялась эта статуя? – спросил Ричард, возобновляя прервавшийся разговор.

Мег покачала головой.

– Ее купили за большие деньги в Святой земле у скульптора-христианина, – стал рассказывать Ричард. – Брат Томас занимался установкой по моей просьбе. Ко времени ее доставки и освящения деревенский столяр успел соорудить пьедестал.

– Вы ее заказали до того, как вступили в орден?

– О да! Но я выбрал ее по той же причине, по которой потом подал прошение о вступлении в орден. – Он замолчал, но понял, что Мег не решится просить его объясниться, а потому заставил себя продолжать: – Это была моя первая попытка получить прощение. – Он сглотнул, пытаясь унять разгорающуюся в груди боль. – Я купил ее после несчастья, унесшего жизнь моей дочери.

О Господи, думал Ричард, кажется, его переполняет жалость к себе. Но он ведь пришел успокоить Мег, а не вызвать в ней сострадание. С усилием улыбнувшись, он добавил:

– Вам, более чем кому-либо другому, должно быть ясно, что мои попытки найти прощение полностью провалились.

– Прощение… за что? – хмурясь, спросила Мег. – Я не понимаю. Конечно, вы горевали, но к тому моменту вы же еще не оставили Элинор, не отказались от положения хозяина здешних мест. Зачем вам было прощение?

Ричард смотрел на девушку с недоверием. Конечно, он правильно понял вопрос, но сам вопрос казался ему невероятным. Неужели она действительно не знает всей правды, полной и отвратительной, и считает, что его единственный грех в том, что он оставил жену сразу после смерти дочери? Ричард едва не усмехнулся с горечью, но сдержал неуместный смешок, который превратился в сардоническую полуулыбку. Тряхнув головой, он отвел взгляд.

– Простите, – покраснев, шепнула Мег. – Я сказала лишнее. Мне не подобает задавать вам вопросы.

– Не стоит извиняться, – отвечал Ричард, ощущая иронию положения. Он сделал шаг к статуе и погладил прохладный мрамор подола Пречистой Девы. – Однако мне хотелось бы знать, – продолжил Ричард бесстрастным тоном, чтобы Мег не поняла, насколько важен для него ее ответ, – что именно вам рассказали о несчастье и вообще о тех событиях.

– Совсем немного, только то, что Элинор уехала в карете, была буря, карета перевернулась, Элинор очень пострадала, а ваша маленькая дочка погибла. – По лицу Мег пробежала тень. – Кроме того, мне сказали, что от горя вы потупили в орден тамплиеров, а Элинор осталась страдать и одиночестве.

– И все? – спросил Ричард, борясь с болезненной волной воспоминаний, хлынувшей в душу при этих словах. Ему казалось, чья-то рука сорвала последний покров с незаживающей раны, которая вновь стала кровоточить. – И ни слова о том, почему Элинор в тот день сбежала?

– Нет, ничего, – снова нахмурилась Мег. – Мне качалось, этих объяснений достаточно, чтобы понять, почему Элла ушла в собственный мир, почему так цеплялась за свою куклу, как будто та одна привязывала ее к жизни.

– И достаточно для того, чтобы счесть меня безжалостным и бесчувственным мужем, который бросил свою жену и самый тяжелый момент. Так?