на планете, снаружи выглядел вполне внушительно; крошечная машинка несла на себе противолучевую броню, а ее собственные лазеры вполне могли вспороть брюхо зазевавшемуся сухогрузу.

Линейного ускорителя на корабле, разумеется, не было: вместо него был циклограв, в просторечии именуемый «улиткой», – и так как малая мощность ускорителя накладывала жесткие ограничения на массу, конструкторы «Подсолнуха» сэкономили на жилплощади.

Чеслав всегда подозревал, что в своем стремлении увеличить дальность прыжка они творчески переработали идею карцера, в котором Чеславу пришлось посидеть, как и всякому уважающему себя кадету. С той только разницей, что пространство, причитавшееся одному заключенному, они разделили на три части: жилой отсек, рубка, и шлюз.

Челнок класса «Подсолнух» был излюбленным кораблем во флоте ван Эрлика, и главной тактической единицей оперативного штаба СО. Сходные задачи влекли за собой сходные технологические предпочтения.

Все было в норме: приборы дремали или светились зеленым, пилотское кресло было пусто..

Пусто?

Чеслав рывком сел, тут же влепившись головой о переборку. Сон как рукой сняло.

В катере стояла могильная тишина. Тяготение составляло около единицы, но вибрации, сопровождавшей работу компенсаторов крошечного «Подсолнуха», явно не было. Не было слышно и шелеста систем жизнеобеспечения, не выключавшихся в космосе ни на минуту.

Пока Чеслав спал, преступник выбрал планетку себе по вкусу и сбежал!

Чеслав выкатился из каюты, взлетел вверх по укрепленной поверх санитарного блока лестнице и кинулся в раскрытый внутренний створ шлюза.

Уже в шлюзе Чеславу пришло в голову, что он действовал, как распоследний дурак, что надо было для начала включить обзор и полюбопытствовать, где стоит корабль, – а вдруг посереди болота из азотной кислоты? – но лепестки уже разошлись, открывая Чеславу вид на окрестную местность.

В сером освинцованном небе плыли тучи, похожие на взорванные штурмовые челноки, и из них сеялся крупный снег. Снег таял, едва коснувшись земли, ничуть не скрывая ее наготы – и оттого Чеслав с дрожью понял, что челнок стоит в самой середине плазменного пятна. Десять лет назад почва здесь вскипела на глубину пять метров, все микроорганизмы и растения сварились в адском огне, плодородный чернозем превратился в спекшийся песок – но вот теперь, потихоньку, ветер наметал на обоженную землю плодородную пыль, и странная зелень, то ли не убоявшаяся мороза, то ли вот-вот готовая от него погибнуть – потихоньку брала свое.

Это совсем не походило ни на один из Семидесяти Залов, отображавших Семьдесят Миров. Ни один из залов не был отделан печеной в плазме землей.

На раскисшей, чуть отороченной белым пыли отчетливо отпечаталась цепочка тяжелых рубчатых следов, которые оставляют десантные ботинки. Следы были свежие – по крайней мере, было ясно, в каком направлении пошел преступник. И было ясно, что он далеко не ушел.

Чеслав вздохнул и направился по следам.

Следы вели к небольшому двухэтажному дому, стоявшему на краю пятна, некогда бывшего полем. Дверь дома была раскрыта, во дворе стоял флайер, похожий на жука с оборванными крыльями. Судя по виду флайера, он стоял здесь немногим меньше вечности.

Чеслав прошел, хрустя ботинками, по выжженому двору, и поднялся в гостиную. Пыль была повсюду. Крыша в одном месте обрушилась, и прямо посреди солнечного пятна на заметенном пылью полу рос крупный синий цветок. Лепестки его были покрыты белыми пузырями, и внутри пузырей можно было, приглядевшись, увидеть черные точки личинок. Чеслав не знал, симбионты это или паразиты.

В доме пахло засадой и склепом. Чеслав осторожно толкнул дверь. За дверью была комната с истлевшей штукатуркой; вся мебель в ней была перевернута вверх дном, на рассыпанных по полу дисках лежала сантиметровая пыль: обыск закончился лет десять назад. У стены комнаты стоял диван со вспоротой обивкой, и на диване сидел ван Эрлик. Веерник, который он держал в руках, смотрел стажеру прямо в живот.

– А, это ты, – усмехнулся пират, – входи.

Веерник растворился в кобуре. Небольшая карманная модель марки «Берилл», с прицельной дальностью стрельбы до четырехсот метров и плотностью поражения, которой позавидовал бы полустационарной штурмовой «Шквал».

– Г-где мы? – спросил Чеслав. – Что это за место?

– Это Харит, – ответил Эйрик. – Мой дом, чувствуй себя как брат, опекун.

Глаза Чеслава настороженно блеснули.

– Э-э! А воздух? Здесь же ядовитый воздух…

Рука сама собой шарила где-то у пояса в поисках газовой капсулы.

– Здесь нормальный воздух, – спокойно отозвался Эйрик. – До того, как на планете появились люди, воздух здесь был непригоден для дыхания человека. Но лет через пять после Поселения хариты изменили для людей воздух. Можешь дышать сколько влезет.

Стажер беспокойно завертел головой.

– А-а… Где же они сами?

Пират молчал. Его глаза были того же цвета, что и земля после плазменного удара.

– Но их же не убили – не всех, то есть! Просто вас, людей – освободили от их ига, а их… император в своем бесконечном милосердии даже им позволил стать подданными империи… и… пользоваться всеми правами и возможностями… вплоть до пенсии и страховки…

Голос стажера звучал как-то неуверенно.

– Они живы? – шепотом спросил Чеслав.

– Они живы, – сказал Эйрик, – они не хотят со мной говорить.

– Почему?

Эйрик ван Эрлик не ответил.

– Иди.

– Но…

– Я не наследный принц, а ты не кормилица, чтобы меня опекать. Пойди погуляй. Подыши воздухом планеты, которую чужая раса сделала пригодной для жизни людей. Может быть, это будет полезно для сотрудника службы, которая занимается тем, что отравляет жизнь везде, где только сможет. Для представителей своего же собственного биологического вида.

Смуглое лицо преступника ничего не выражало. Голос звучал монотонно и сухо. Чеслав вдруг вспомнил, как три дня назад этот человек равнодушно согласился на смерть собственных людей – более того, бравировал этой смертью, бросал вызов самому главе Оперативного Штаба.

Неужели он до сих пор верит в то, что чудовищные чужаки вложили ему в голову? Это было всем известно – хариты контролировали разум людей! Они превращали их в зомби, готовых исполнять самые чудовищные приказы.

Семь Звезд!

Это произошло за год до его рождения, но он знал все, он видел чипы, видео, документы, – этому был посвящен целый курс! Какой шок испытала империя, когда услышала, что боевые корабли Харита, бросившие вызов Флоту Освобождения, – управлялись людьми же! Несчастные марионетки, безвольные куклы, они были готовы умереть, чтобы защитить поработивших их чудовищ от тех, кто пришел их освободить! Ни один харит не бросил вызов Флоту Освобождения, ни один харит не погиб в боях за планету, – чудовища были столь же трусливы, сколь и жестоки. За них умирали люди, – и убивали тех, кто пришел дать им свободу.

Генерал Чебира, три года боровшийся на Харите против последних террористов, показывал чипы, на которых раскодированные, освобожденные люди, плача, перечисляли свои вины против человечества и сами просили себе смерти. Генерал Чебира плакал вместе с ними.

– Иди, – повторил пират.

Стажер молча вышел из дома.

Уже вечерело: снег все так же сыпался на обожженную землю. Ветер гулял над полем, как в аэродинамической трубе, с каждой минутой воздух стремительно холодел, и раскисшая недавно земля