выражение лица капитана в самый первый день на острове. Он ненавидел Глессинга за то, что тот осмелился осложнить жизнь ему и Мэри, осмелился возомнить, будто Мэри хотя бы на мгновение может им всерьез заинтересоваться. – Я крайне польщен, Джордж. И Мэри тоже будет польщена. Но она... видишь ли, я думаю, она еще не вполне созрела для супружеской жизни.
– Да что ты! Конечно же, она к ней готова, давно готова, тут и думать нечего. А у меня прекрасные перспективы, и мой дед собирается отказать мне родовое поместье. Достаток у меня будет весьма приличный, и служебная карьера выглядит чертовски заманчиво, к тому же...
– Поостынь немного, Джордж. Мы должны очень тщательно все обдумать и взвесить. Ты уже говорил об этом с Мэри?
– Господи милостивый, нет. Хотел сначала узнать о твоем отношении. Как же иначе.
– Тогда дай мне время во всем разобраться. Я и не предполагал, что у тебя серьезные намерения. Боюсь, я должен попросить тебя запастись терпением – для меня Мэри всегда была гораздо младше, чем на самом деле. Да ведь и совершеннолетия она еще не достигла, – небрежно добавил он.
– Значит, в общем и целом ты одобряешь? Так я понимаю?
– О да... просто мне никогда не приходило в голову, что... ну, в положенное время, когда она станет совершеннолетней, я уверен, она почтет за честь и с радостью примет твои ухаживания.
– Так ты считаешь, что мне следует подождать, пока ей исполнится двадцать один?
– Как ты понимаешь, я пекусь только об ее интересах. Она моя единственная сестра, и... мы очень близки друг другу. С тех пор, как умер отец, ее воспитанием занимался я.
– Да, конечно, – сокрушенно произнес Глессинг. – И из тебя, черт побери, вышел отличный воспитатель. Чертовски признателен, что ты вообще не отверг меня с ходу. Она такая... о, по-моему, она удивительная. Да, она удивительная.
– И все же лучше набраться терпения. Брак – это слишком ответственный шаг. Особенно для такой девушки, как Мэри.
– Да. Ты прав, конечно. Ну что ж, давай выпьем за будущее, а? Я не спешу с... э-э, но я хотел бы получить официальный ответ. Ведь нужно все распланировать, не так ли?
– О да, разумеется. Итак, за будущее!
– Дьявол меня забери, – выругался Брок, когда Горт подошел к нему. – Струаны прибрали к рукам каждый проклятый фут грузового пространства на всех кораблях, кроме наших. Как это у них получается? Еще сегодня утром? Уму непостижимо!
– Такое чувство, что узнал обо всем заранее – только это невозможно.
– Ну да ладно, клянусь Богом, это не так уж важно, – произнес Тайлер Брок, самодовольно улыбаясь и думая о своем корабле, спешившем в Манилу. Он не знал, что Дирк Струан и здесь опережает его на несколько часов. – Потанцевали и порезвились мы тут на славу, что скажешь?
– Кулуму, похоже, сильно приглянулась наша Тесс, Па.
– Н-да... я это тоже заметил. Пора ей, пожалуй, домой.
– Не раньше, чем пройдет конкурс. – Горящий взгляд Горта впился в глаза отца. – Если эта парочка поженится, то это как раз будет нам на руку.
– Никогда, клянусь Богом, – отрезал Брок, и его лицо побагровело.
– А я говорю – да, клянусь Богом. До меня дошел слух. От одного из наших португальских клерков, который узнал об этом от одного из клерков Струана: через полгода Тай-Пэн уезжает домой.
– Что?!
– Уезжает навсегда.
– Я в это не верю.
– Когда этот дьявол выйдет из дела, кто станет Тай-Пэном, а? Робб. – Горт смачно сплюнул. – Робба мы слопаем с потрохами. До земельной распродажи я был готов сказать, что и Кулума мы разжуем, как кусок солонины. Теперь я уже не так уверен. Но если Тесс будет его женой, тогда это будет «Брок, Струан и компания». После Робба Тай-Пэном станет Кулум.
– Дирк никогда не уедет. Никогда. Ты, видать, умом тронулся, парень. Только то, что Кулум танцевал с ней, не означает еще...
– Постарайся же понять, Па, – прервал его Горт. – Когда-нибудь Струан уедет. Все знают, что он метит в парламент. Как и тебе нужно будет уйти. Когда-нибудь.
– Ну, до этого-то еще далеко, клянусь Богом.
– Верно. Но когда-нибудь ты ведь все-таки уйдешь? Тогда Тай-Пэном буду я. – Голос Горта не был грубым, в нем звучала лишь спокойная уверенность. – Я буду Тай-Пэном «Благородного Дома», клянусь Богом, а не второй после него компании. И союз Кулума и Тесс в самый раз мне это устроит.
– Дирк ни за что не уедет, – повторил Брок, ненавидя сына за намек на то, что Горт преуспеет там, где у него самого ничего не получилось.
– Я же о нас думаю, Па! И о нашем доме. О том, как ты и я работаем день и ночь, чтобы обойти его. И о будущем. Женитьба Кулума на Тесс отлично решит все наши проблемы, – твердо добавил Горт.
Брок весь словно ощетинился, уловив вызов в его словах. Он понимал, что наступит день, когда ему придется передать в другие руки бразды правления. Но это будет не скоро, клянусь Господом. Ибо, лишившись своей компании, перестав быть Тай-Пэном торгового дома «Брок и сыновья», он зачахнет и умрет.
– С чего ты решил, что это будет Брок-Струан? Почему не Струан-Брок, где Тай-Пэном будет он, а ты окажешься за бортом?
– Не беспокойся. Па. С тобой и этим дьяволом Струаном все обстоит как в сегодняшней схватке. Вы стоите один другого. Оба одинаково сильны, одинаково хитры. Но я и Кулум?.. Тут все иначе.
– Я подумаю о твоих словах. Потом приму решение.
– Конечно, Па. Ты – Тай-Пэн. Если йосс поможет, ты станешь Тай-Пэном «Благородного Дома» раньше меня. – Горт улыбнулся и направился к Кулуму и Горацио.
Брок поправил повязку на глазу и посмотрел вслед сыну, такому высокому, энергичному, сильному и такому молодому. Он перевел взгляд на Кулума, потом огляделся, отыскивая Струана. Он увидел Тай-Пэна стоящим в одиночестве на берегу бухты, Струан всматривался в ночь. Любовь к Тесс и желание видеть ее счастливой боролись в душе Брока с сознанием справедливости всего, что говорил Горт. Он ни на минуту не сомневался в том, что Горт уничтожит Кулума, когда между ними вспыхнет конфликт, – а Горт обязательно доведет дело до ссоры, едва лишь настанет подходящий момент. Правильно ли это? Отдать в руки Горту мужа Тесс, которого она, возможно, полюбит?
Он спросил себя, что же он действительно предпримет, если любовь Кулума и Тесс окажется не пустячным увлечением, и что предпримет Струан. Этот брак нам, как будто, на руку, сказал он себе. Ничего худого в этом нет, а? Да. Только ты-то знаешь, что старина Дирк никогда не уедет из Китая – как и ты, – и сведение счетов между тобой и им обязательно состоится.
Он ожесточил свое сердце, злясь на Горта за то, что тот заставил его почувствовать себя стариком. Зная, что и в этом случае он должен уничтожить Тай-Пэна. Ибо при живом Струане у Горта против Кулума нет ни единого шанса.
Когда леди вернулись в зал, танцы возобновились, но канкан больше не повторялся. Струан сначала протанцевал с Мэри, и ее наслаждение было бесконечным; сила, исходившая от него, успокоила и очистила ее и придала ей мужества.
Для следующего ганца он выбрал Шевон. Она приникла к нему достаточно близко, чтобы возбуждать, но недостаточно близко, чтобы показаться неделикатной. Ее тепло и аромат обволакивали его. Он мельком заметил, как Горацио увел Мэри с круга, а повернувшись к ним лицом вновь, увидел, что они не торопясь спускаются к берегу. Затем до него донеслось звяканье корабельного колокола. Половина одиннадцатого. Пора идти к Мэй-мэй.
Когда танец окончился, он проводил Шевон к столу.
– Вы извините меня, если я на мгновение оставлю вас, Шевон?
– Конечно, Дирк. Возвращайтесь скорее.
– Непременно, – ответил он.
– Дивная ночь, – искусственно восхитилась Мэри, нарушив гнетущее молчание.
