сеновале? А может быть, его уже здесь нет? Икар натянул вожжи. Лошади встали. Юноша поднялся на козлах. Огляделся. Прислушался. Звуки боя замерли, словно война откатилась далеко-далеко. В предутренней тишине запела какая-то ранняя, пробудившаяся птаха. Ее голос был слабым и трепетным, как пламя свечи. Икар слушал эту трель, как бы доносящуюся из далекого детства. Неожиданно кто-то сухо закашлял. Икар повернулся на звук. Кашель долетел откуда-то не из дома, скорее всего – с огорода.

Икар бросил поводья и соскочил на землю. Кашель смолк. Но юноша успел определить направление. Он прошел мимо пустого заколоченного дома. За домом, на огороде, стоял какой-то сарай. Икар шел медленно. Густая роса мочила ботинки. Он дошел до сарая и опасливо приоткрыл ворота. Они заскрипели резко, словно кто-то провел гвоздем по стеклу. И сразу на юношу пахнуло теплым сенным духом.

– Стой! Ни с места! Буду стрелять! – Хриплый окрик заставил Икара вздрогнуть и замереть.

«Засада! – мелькнуло в сознании юноши. – Всё пропало!»

Ошеломленный неожиданным угрожающим окриком, Икар забыл, зачем он шел сюда. Он стоял, напряженно вглядываясь в глубь сарая, стараясь понять, кто угрожает ему оружием.

– Тебе что надо? Зачем сюда пришел? – снова зазвучал голос. – Если ты не один, учти, у меня есть граната!

– Я один, – сказал Икар.

Человек закашлялся. Потом сплюнул и сказал:

– Повернись к свету!

Его слова прозвучали как приказ, которого нельзя было ослушаться.

Икар повернулся. Теперь он впервые подумал о том, что хорошо бы резко прыгнуть в сторону и убежать. Трава высокая. Рядом дом. А за ним – фургон. Заржали кони. Они как бы звали Икара. Он уже напрягся для прыжка, как вдруг из глубины сарая послышался смех. Икар резко повернулся.

– Андрюшка! Брат! А я тебя принял черт знает за кого!

– Виктор! – удивленно пробормотал Икар, делая ударение на последний слог. – Ты?

В следующее мгновение братья обнимались в полутемном сарае.

– Это хорошо, что ты нашел меня! Я тут совсем загибаюсь!

Икар не видел лица брата. Но теперь он узнавал его голос, различимый сквозь простудную хрипоту. И еще здорово кололась щетина, которой зарос брат.

– Ты колешься! – сказал Икар.

– Пять дней не брился! Меня тут одна сердобольная старушка кормит. Но не бреет, – засмеялся Виктор.

На него, раненого, усталого, затравленного, вдруг нашло веселье, как будто с появлением брата жизнь вошла в обычное русло.

– Я получил твою записку, – рассказывал Андрей, стараясь разглядеть лицо брата. – Полковник Ле- карев отругал меня и велел доставить касторку для аэропланов. В общем, послал меня к черту. Я решил действовать сам… У меня здесь лошади.

– Курить у тебя найдется?

Вместо ответа Икар быстро достал из кармана пачку папирос «Дюшес». И брат закурил жадно, торопливо. Словно он не курил, а утолял жажду.

– Это хорошо ты придумал, что приехал сам, – сказал Виктор. – С тобой мы не пропадем. Откуда лошади? ^?

Икар тихо засмеялся и сказал:

– Я рабочий сцены и одновременно конюх и кучер Героического рабочего театра.

– Мы артисты – наше место в буфете! – воскликнул Виктор и снова засмеялся. – Но потом вдруг смех оборвался новым приступом кашля. – Я тут здорово простыл, – сказал, откашлявшись, Виктор. – Подхватил этакую деревенскую инфлуэнцию… Ты не заметил в поле аэроплана?

– Нет, – ответил Икар, – я же ехал в темноте.

– Он должен быть здесь, – сказал Виктор. – Если бы они подняли его в воздух, я бы услышал. Я внимательно слушал… Может быть, они запрягли в аэроплан лошадей? Голь на выдумки хитра. Ха-ха…

– Как твоя рана? – спросил Икар.

– Терпимо. Пулевое ранение в икру навылет. Кость, кажется, не задело… Ты сейчас же езжай в разведку. Машина моя в порядке, заправлена. Мы сможем поднять ее в воздух и – адью… Героический рабочий театр!

Уже развиднелось. В сарае тоже стало светлей. И Икар наконец увидел лицо своего старшего брата. Заросшее щетиной, с ввалившимися глазами, оно казалось чужим, незнакомым, и только шрам над бровью как бы подтверждал, что это он, брат Виктор.

– Я, пожалуй, поеду с тобой, – вдруг сказал Виктор. – У меня тут есть костыль… А полковник Лекарев – порядочная дрянь. Вернемся в Питер – угостим его касторкой.

Братья посмеялись над полковником. Потом Икар подставил плечо, и Виктор, опираясь на плечо брата и на костыль, заковылял по огороду к фургону.

– Ты лошадей поил, конюх? – спросил по дороге Виктор.

– Не до водопоя, – ответил Икар.

– Надо напоить. Они уже остыли. И наноси в фургон побольше сена.