На основании этой записки Президиумом ЦК КПСС принято 3 апреля 1953 года постановление, в котором указывалось:
«Предложить б[ывшему]. министру государственной безопасности СССР т. Игнатьеву СД. представить в Президиум ЦК КПСС объяснение о допущенных Министерством государственной безопасности грубейших извращениях советских законов и фальсификации следственных материалов».[496]
По словам Жореса Медведева, именно Сталин положил конец травле «врачей-вредителей» в печати:
«Можно предположить, что Сталин позвонил в «Правду» либо вечером 27 февраля, либо утром 28 февраля и распорядился прекратить публикацию антиеврейских материалов и всех других статей, связанных с 'делом врачей'… В Советском Союзе в это время был только один человек, который мог простым телефонным звонком редактору «Правды» или в Агитпроп ЦК КПСС изменить официальную политику. Это мог сделать только Сталин…».[497] Медведев подчеркивает:
«Антисемитизм Сталина, о котором можно прочитать почти во всех его биографиях, не был ни религиозным, ни этническим, ни бытовым. Он был политическим и проявлялся в форме антисионизма, а не юдофобии».[498]
По воспоминаниям Светланы Аллилуевой, Сталин не верил в виновность врачей:
«'Дело врачей' происходило в последнюю зиму его жизни… Отец был очень огорчен оборотом событий… Отец говорил, что не верит в их «нечестность» что этого не может быть, — ведь «доказательством» служили доносы доктора Тимашук…».[499]
ИСТОЧНИКИ К ГЛАВЕ «БЕРИЯ, ЕГО «КОЗНИ» И 'ПРЕСТУПЛЕНИЯ'»
В ходе июньского (1953) Пленума многие из членов ЦК выступили с обвинениями Берии в работе на иностранные разведки. Однако обосновать свои обвинения не удалось никому из выступавших. Вот некоторые характерные выдержки из стенограммы Пленума.
Микоян:
«У нас нет прямых данных, был ли он шпионом, получал ли задания от иностранных государств, но главное состоит в том, что он выполнял указания капиталистических государств и их агентов…».
Хрущев:
«Наиболее ярко Берия показал себя как провокатор и агент империалистов при обсуждении германского вопроса, когда он поставил вопрос о том, чтобы отказаться от строительства социализма в ГДР и пойти на уступки Западу. Это означало отдать 18 миллионов немцев под господство американских империалистов. Он говорил: 'Надо создать нейтральную демократическую Германию'».[500]
Тем не менее в официальном сообщении о суде над Берией и его сообщниками утверждалось:
«Суд установил, что начало преступной изменнической деятельности Берия Л.П. и установление им тайных связей с иностранными разведками относится еще ко времени Гражданской войны, когда в 1919 году Берия Л.П., находясь в Баку, совершил предательство, поступив на секретно-агентурную должность в разведку контрреволюционного мусаватистско- го правительства в Азербайджане, действовавшую под контролем английских разведывательных органов…
Специальное Судебное присутствие Верховного Суда СССР установило виновность подсудимого Берия Л. П.-… в активной борьбе против революционного рабочего движения в Баку в 1919 году, когда Берия состоял на секретной агентурной должности в разведке контрреволюционного мусава- тистского правительства в Азербайджане, завязал там связи с иностранной разведкой, а в последующем поддерживал и расширял свои тайные преступные связи с иностранными разведками до момента разоблачения и ареста, то есть в преступлениях, предусмотренных статьями 58-1 «б», 58-8, 58–13, 58–11 Уголовного кодекса РСФСР».[501]
Спустя годы Молотов и Каганович поделились с писателем Феликсом Чуевым своими мыслями о Берии как об «агенте иностранных разведок»:
«Документов о том, что Берия связан с империалистическими державами и что он шпион и прочее, нам не представили. Таких документов ни я, ни Молотов не видели.
Я
— Я спрашивал у Молотова, — говорит Каганович, — были ли у тебя документы какие-нибудь насчет того, что он
А вот что Чуеву рассказывал сам Молотов: «- Спорят до сих пор насчет Берии: был ли он агентом иностранных разведок или нет?
— Я думаю, не был, — говорит Молотов… То, что он делал, это было на пользу империализма, он выполнял роль агентуры империализма, вот в чем суть. А роль его была такая: если он отказывался от социализма в ГДР, лучше услуги империализму не надо было…
Я считаю Берию агентом империализма. Агент не означает шпион» [503]2.
Против Берии не было никаких улик, свидетельствующих о его антигосударственной деятельности. Сам Хрущев подтверждает это:
«…У нас прямых криминальных обвинений в его (Берии. —
Еще более выразительна черновая запись выступления Маленкова на заседании Президиума ЦК КПСС, где с трудно скрываемым раздражением деятельностью Берии предлагалось вынести ему такое наказание:
«От поста зама
Статья Петра Вагнера, помещенная на сайте Всемирной истории, подтверждает, что накануне ареста Берии у его политических соперников не было никаких доказательств его преступной деятельности:
«Против Берии не было вынесено никаких конкретных обвинений. Его противники это понимали. Сначала даже Хрущев говорил только о «задержании» в интересах последующего расследования: 'Я говорил «задержать» потому, что у нас прямых криминальных обвинений в его адрес не было. Я-то мог думать, что он был агентом мусаватистов, как об этом говорил Каминский. Но такие факты никем не проверялись'. Предполагалось лишь отстранить от должности, которую он занимал. Против этого был будто бы Молотов, который боялся оставить Берию на свободе: 'Берия очень опасен, и я считаю, что надо пойти на более крайние меры.
В «Автобиографии» 1923 года Берия подробно и без утайки пишет о службе в мусаватистской контрразведке и работе в небольшевистских организациях, что, по мнению автора, характеризует его с положительной стороны. Вот один из таких фрагментов:
«С февраля 1919 г. по апрель 1920 г., будучи председателем коммунистической], ячейки техников, под руководством старших товарищей выполнял отдельные поручения райкома, сам занимаясь с другими ячейками в качестве инструктора. Осенью того же 1919 г. от партии «Гуммет» поступаю на службу в контрразведку, где работаю вместе с товарищем Муссе- ви. Приблизительно в марте 1920 г., после убийства тов. Мус- севи, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в Бакинской таможне».[506]
