— Восемь огнеметов…
Леон застонал, схватившись за голову.
— Переживем, — быстро сказал Умнейший. — У меня все. Теперь ты спрашивай.
— Бензин?
— Четыре заправки.
— Хорошо. Патроны?
— Если палить из всех стволов, минуты на две хватит.
— Так. Снаряды?
— Пятнадцать осколочных, шесть бронебойных и двадцать две картечи.
— Мало.
Умнейший пожал плечами.
— Хватит. Пока эта дура доберется до противника, успеем пополниться. Кстати, учти: чем полнее боекомплект, тем громче танк взрывается.
— Учту.
На сборочной поляне было не протолкаться. Сюда собрались поголовно все рабочие с других полян, с женами и детьми, шептуны и морочники, носильщики руды, стрелки с ложной поляны, какие-то ненужные деды из близлежащих деревень… Многих Леон вообще видел в первый раз. Гам стоял невыносимый.
При виде Леона и Умнейшего все смолкло. Толпа расступилась, давая проход.
— Это что? — толчками выплевывал Леон, тараща воспаленные глаза. — Это кто разрешил? Это ты им разрешил? Почему не работают?
— Тише… Этот день — их… Они заслужили. Я тут еще пригласил кое-кого сверх, надеюсь, ты не возражаешь. Просто созвал, кого мог. Кстати, чем больше их сейчас здесь, тем лучше.
— А стрелки? Пушки без канониров!
— Приходится рискнуть.
Леон с недоумением взглянул на Умнейшего. Двинулись через толпу.
— Плечи расправь, — шептал Умнейший в ухо. — Ни о чем не спрашивай, потом спросишь. Не суетись и не спеши. Иди бодро. Улыбайся.
Вокруг танка образовалось свободное пространство поперечником шагов сорок. Теперь, когда стальная громадина вот-вот была готова ожить, люди боялись подходить ближе. Кто-то все же успел дать чудовищу название: «Разъяренный Дракон». Увидев испачканный надписью борт танка, Леон сжал кулаки. Умнейший заторопился, предупреждая вспышку:
— Пусть их. Хуже не будет. Дракон так дракон. «Ладно… Пусть. Старик прав. Всегда прав он, а не я… Но ведь они смотрят на меня, вот в чем дело. Зря я оглянулся и увидел, как смотрят… как неотступно ведет меня тысячеглазая немая толпа, ведет и ждет… чуда». Мурашки по коже.
— Экипаж? — шепнул Леон.
— Давно на местах.
Из люка левого борта спустили трап. Очень хор.ошо. Приблизиться не спеша. Ладонью с въевшимся в поры металлом похлопать по гулкой броне. Три раза — хватит. Не надо подсказывать, знаю сам. Обернуться и помахать людям. Влезть по трапу так, чтобы ни в коем случае не оступиться и чтобы не дрожали ноги. С нарочитым тяжелым лязгом захлопнуть за собой люк. Вытереть с лица пот. Что теперь? Занять место в командирской рубке — справа, рядом с водителем. Сдвинуть бронещиток, открывая обзор. Все.
— Заводи.
Оба мотора завелись сразу — не зря тратили топливо, гоняя их на стенде, и мудрили с чахоточным магнето. Крупной дрожью сотряслись бронелисты, закачались пулеметы в бойницах. Было видно, как толпа отшатнулась с единым выдохом.
Пока прогревали двигатели, Леон заставил артиллеристов поводить стволом орудия из стороны в сторону и вверх-вниз. Пусть там, вовне, не скучают. Умнейший, несомненно, одобряет. Вон он — показывает глазами, что все правильно.
— Помалу — вперед.
Команды трансмиссионщикам, треск моторов, скрежет шестерен в коробках передач, перепуганная толпа, валом валящая под защиту деревьев… Танк стрельнул глушителем, лязгнул и дернулся рывком. Стало слышно, как под боевым настилом плещется бензин в коробчатых баках. «Легче, легче!» — проорал Леон на ухо водителю, но тот уже справился, и танк, медленно, как зашептанный дракон, взял с места и, неторопливо наращивая скорость, пополз пока по прямой, раскачиваясь на неровностях, печатая в убитой тысячами ног земле четко вдавленные следы рукотворного железного зверя…
Глава 2
Все люди на Просторе делятся на две категории: те, кому везет, и те, кто везет других.
— Амфил, — приказал Леон, — стой!
Водитель крикнул трансмиссионщикам. «Разъяренный Дракон» прокатился еще немного по инерции и встал на тормоз. Пустошь была рядом, дышала в лицо зноем и смертью.
— Глуши.
Леон выбрался на крышу танка. Над дорогой низко нависали ветви. Одна, согнутая командирской рубкой в дугу, готова была или сломаться, или согнуться еще сильнее, чтобы хлестко распрямиться, пропустив танк. Лес был как лес, да не такой. Ни звука, ни шелеста… Передний край пограничья везде одинаков — это не лес уже, а покорная жертва, с молчаливым терпением ждущая гибели. Или, скажем, с немой укоризной… Леон заскрипел зубами. Эти деревья, эта согнутая ветка погибнут уже сегодня, — один проход зауряд-очистителя освобождает от леса и жизни полосу шириной в двести шагов. Будут корчиться без огня, распадаясь в пепел… В пыль. В ничто.
Хитрит Умнейший, сразу видно, что хитрит, а не просто осторожничает. Бросает намеки, никогда не объясняя до конца, что задумал. Что-то у него пошло не по резьбе, и он занервничал. До сих пор, правда, ни разу не ошибся по-крупному, но разумно ли и дальше безоглядно вверять ему себя? Гм. Хороши такие вопросы, в которых уже содержится ответ. И между прочим, боекомплект так и не удалось пополнить, несмотря на клятвенные заверения старика.
На мгновение Леона охватило чувство — нет, почти уверенность в том, что все это — и устрашающий чешуйчатый танк, и высунувшийся из люка, утирающий пот Памфил, и он сам — только ничтожные атомы, горсть пыли, разменные фишки в какой-то непонятной, сложной и страшной игре, стоящие тем меньше, чем больше у игрока фишек, — но тут из-за поворота дороги бесшумно выскользнула цепочка спешащих рысцой стрелков, и пронзительная ясность понимания, мгновенно вспыхнув, как падающая в Простор звезда, так же мгновенно и погасла. Нет ничего — ни фишек, ни атомов. И не было. Есть танк, грохот его механизмов, Памфил, лучший из отобранных водителей. Только это реально, и реален враг.
— По местам! — скомандовал Леон. — Пулеметы, пушку проверить, зарядить. Носильщикам — долить баки.
Залязгало. Запах топленого драконьего жира, сразу усилившись, смешался с бензиновой вонью. Палкой выпихнули тряпичный ком, оберегавший канал орудийного ствола от лесного сора. Скупо клацнул затвор, пропуская в казенник картечный заряд. В стволах пулеметов заходили шомполы, обернутые промасленной ветошью. Снаряженные диски валялись в корзинах и на полу как попало.
