поведения и условия жизни были очень тяжелыми. Убивали за малую долю груза. За сотрудничество с полицией, о котором боссы узнавали от самой полиции, убивали виновного и его семью. Иногда на freebase party все начинали палить друг в друга.
Основой были несколько человек. Хорхе Очоа, Хуан Давид, младший
Фабио. Они занимались логистикой перевозок, консолидацией ферм.
Отношениями с людьми. Хосе Каррера контролировал аэропорт, Пабло
Каррера работал с банками и с отмывкой денег. Эскобар разработал страховку грузов, отвечал за политику и новые рынки сбыта. Армию картеля возглавлял Родригес Гача, по прозвищу “Месиканец”, он набирал для себя бойцов в городке Перейра, где каждый с детства владел оружием, как почти вся беднота в Колумбии, но он их еще и тренировал, объяснял им задачи, прививал какую-то полувоенную дисциплину. Для его ребят постоянно требовалось оружие, если оно шло из Штатов, его перевозили эти же самолеты.
Важную роль играл Карлос Ледер, колумбийский немец, с перевалочной базой на Норманн Бей. Я его никогда не видел, по слухам, он все время ходил под кайфом, очень плохо владел собой. ‹…›
– Расскажите о первом рейсе.
У меня были знакомые в маленькой летной школе, где в основном обучали “Сеснам” прожигающих жизнь юнцов. Тогда на всем побережье было много авиафирм, которые занимались перевозкой по Карибам. Много их и сейчас.
Я пошел к хозяину этой школы и сказал, что мне нужен десяток “птиц”, которые летают через ограду. Он познакомил меня с командой. Их звали
Микки и Джеки. Я бы не связывался с голубыми, но у них был огромный опыт нелегальных полетов с грузом. Они возили марихуану с Ямайки. Я обещал по две тысячи с килограмма, и они сразу же согласились. Джеки обеспечивал встречу, запчасти, график. Микки летал.
Первый рейс прошел без заминки. За воздухом не следили. Я предупредил колумбийцев о дне полета, позвонив в Колумбию из автомата. Сейчас это трудно себе представить. Тогда это было совсем легко. Но все равно я не спал всю ночь, пока самолет не вернулся в
Штаты, его разгрузили в каком-то месте, и Джеки мне позвонил под утро, когда все четыреста килограммов, лежали в багажнике старой тачки возле моего дома. Я пригнал машину оптовику, здоровенному парню по кличке Лебедь, который выложил почти миллион баксов – я помню, что деньги были в картонной коробке из-под сапог. Это плата за перевоз. Деньги за сам товар уже лежали в Майами в банке. Этим ведал Энрике Эль Рохо, прозванный так за раздражение на ладонях. ‹…›
Через несколько месяцев Джеки предложил мне поменять самолет. Кто-то тогда продавал подержанный представительский турбоджет, в который можно было набить товара в два раза больше, лететь повыше, а значит
– сэкономить на перелетах. Мы купили его, но немного боялись, что новый самолет, незнакомый полиции по прогулочным рейсам, может привлечь внимание. Поэтому первый раз я поехал его встречать. Микки смотрелся слегка усталым, я на полусогнутых влез в салон – он был пуст. “Слушай, парень, а где же груз?”
Если по каким-то причинам пилоты летели порожняком, то колумбийцы мне не звонили, а тут был звонок от Хорхе, он сказал только слово
“Встречай”. Но груза в салоне не было.
Микки молча достал отвертку и развинтил на части кожаное сиденье.
Под его обивкой лежали пластиковые пакеты со специальными метками
“8А” – груз Очоа.
– Для первого раза они решили не рисковать.
Пилот радостно улыбался. А во мне разыгралась злость напополам с облегчением.
– Это кто там такой появился умный?
– Я не знаю, как там его зовут. Имя мне не сказали.
Я сам узнал это имя позже. Дело было так. ‹…›
Пилоты устали. Им полагался отпуск. Но картель требовал перевозок, и мы не могли возражать. Наше место бы заняли, сократили. Возможно, что наше место стало бы кладбищем. Наркодиллеры говорили, что выйти из бизнеса можно только в тюрьму и в яму. Но мы не хотели уходить из бизнеса, пилотам нужен был только отпуск.
Они стали летать халатно. Машины грузили под потолок, шли чужим эшелоном. Начали пить. В конце концов таможня их засекла и в воздух подняли F-16. Кокаиновый бизнес разъедал побережье Юга, торговцы на улицах устраивали разборки. Об этом писали газеты, спорили в
Вашингтоне. В дело вмешалась армия США.
В этот раз пилоты смогли уйти. Часть мешков они сбросили над
Диснейлендом, остальное выкинули в залив. Когда самолет наконец-то сел, предъявить уже было нечего. Его обыскали до винтика и просто выписали штраф за нарушение правил полета, но это было бы полбеды.
Оставалось еще доказать картелю, что груз пропал, а не был украден нами. Я раздобыл газеты, написавшие о “сюрпризе в парке аттракционов”, и сделал копию пограничной сводки, в которой говорилось о самолете. Все это я переправил Хорхе. Через двое суток он позвонил.
– Здравствуй, компадре.
– Здравствуй, Хорхе.
– Что случилось?
– В каком смысле – что случилось? Я сказал, что нам не нужно лететь, но ты сказал – летите, так надо, и вот оно и произошло.
– Ты прав, компадре, мне некого в этом винить, кроме себя.
– Человек, который привез газеты, расскажет тебе подробности. А еще власти забрали у Микки его игрушку, этот джетик, который он так любил.
– Нужно обратно переключаться на наши старые самолеты – которые летают низко и медленно, – сказал Хорхе.
– Да. Но новости не только плохие. Помимо всего прочего мы узнали одну очень важную вещь.
– Какую именно?
– Кока плавает, – сказал я и по-настоящему рассмеялся.
Хорхе думал, а я молчал. Потом он сказал: “Прилетай сюда. Нужно поговорить с Хосе” – и, не прощаясь, повесил трубку. Так я впервые услышал о Хосе Ривере.
Глава 1
Его превосходительство Хьюго (Скинни) Мартинес – колумбийская полиция – чистил ногти дедовским клинком, носил рубашку с перламутровыми запонками и улыбался одним клыком. Он был поклонником женской рифмы, узнавал время по колокольне, и я перевел его прозвище не буквально, но очень точно – он был Кощей.
В памяти Хьюго хранил несметные сокровища полицейского, жемчужины сыскаря – нет полнее досье в Колумбии, чем мятый ворох его заметок.
Как фокусник из дешевой метафоры, он вытаскивал данные, сплетни, факты, но главного – никогда. Так устроены были Хьюговы кладовые, ибо главным его сокровищем, как положено у кощеев, стала смерть – ни достать, ни бросить: к моменту нашей последней встречи Мартинес был главным в мире специалистом по Эскобару.
Он знал его голос, походку, почерк. Любимые блюда, одежду, песни. Он точно знал, как тот смотрит новости, пьет текилу и спит с женой. Он мог, прищурившись, посмотреть на мир через питоньи щелочки Эскобара, его речь обеднела до северных предместий Боготы и округлилась, как принято в Медельине. Он
