член Верховного Совета и стремится исполнить волю Королевы, прекратив вторжение Невидимых в наш мир и загнав беглецов обратно. Похоже, его можно расположить на моей стороне доски, отведенной для добра, с чем довольно сложно смириться, ведь я знала, что он безжалостен и будет манипулировать мной до самой моей смерти, преследуя свои цели и по мере возможности пытаясь склонить меня к потенциально смертельному для меня сексу.
Ему, как минимум, сто сорок две тысячи лет, а возможно, и значительно больше. Я не уверена, что В'лейн вообще способен понять человеческие эмоции по тому или иному поводу, и именно по этой причине он может нанести мне вред, даже пытаясь от этого вреда уберечь, и последствия будут ужасны.
Затем – Бэрронс. Несомненно, преследующий свои собственные интересы, может ли он быть самым вероломным из всех троих? Когда Ровена упомянула аббатство в нескольких часах езды от города, а затем сказала, что в прошлом месяце Дэни искала меня в книжном магазине, я внезапно поняла, что Бэрронс явно последовал за девушкой и отследил ее передвижения или даже передвижения самой Ровены, которая зачем-то возвращалась в аббатство. Мое аббатство.
А потом ему хватило наглости заставить меня поехать с ним, наверняка чтобы удостовериться, что «Синсар Дабх» не спрятана в подвалах аббатства, – ведь кто, кроме армии ши-видящих, от которых не укроется ни один монстр, охотящийся за книгой, сможет лучше защитить это средоточие черной магии Фейри? И он ведь даже не сказал: «Кстати, пока вас не было, я нашел штаб-квартиру ши-видящих, и я думаю, что они могут рассказать вам кое-что о ваших способностях». Нет, у него не было видимых причин делиться со мной важной информацией.
Бэрронс спокойно ходил среди Теней, и они его не трогали. Он мог видеть Фей, он знал о друидах, он обладал необычайной силой и скоростью, а кроме всего прочего – у меня ушло довольно долгое время на то, чтобы признаться в этом самой себе, – душа, которая скрывалась в глубине его темных глаз, никак не могла быть тридцати лет от роду. Был ли он человеком, который научился обманывать время? Был ли он Фейри, которого я не могла распознать? Если так, то насколько же сильным должен быть Фейри, способный распознать ши-видящую? Возможно ли, что одна из иллюзорных Фейри проникла в его тело и теперь я общаюсь с тем, кто когда-то был Бэрронсом? Я отмела эту мысль в тот же момент, когда она возникла. Я бы ни за что не поверила, что кто-либо, пусть даже и Фейри, смог справиться с Иерихоном Бэрронсом.
Фиона исчезла после того, как попыталась «испортить» его личный ОС-детектор. Инспектор, который осмелился вмешаться в его дела, погиб. Люди, которые вступали в конфликт с Иерихоном Бэрронсом, непонятным образом и очень быстро либо исчезали, либо погибали. И все же… У меня не было ни малейших доказательств того, что именно он виноват в том, что случилось.
Не похоже, чтобы он хотел прихода Невидимых в наш мир. Но в то же время Бэрронс не очень интересовался тем, как спасти наш мир от нашествия. Неужели он настолько безжалостен и безразличен? Неужели книга нужна ему лишь для того, чтобы продать ее тем, кто предложит самую высокую цену?
К тому же оставался открытым вопрос о том, как он собирался завладеть книгой, когда мы до нее доберемся. Зло, заключенное в «Синсар Дабх», овладевало всяким, кто пытался ее присвоить. Бэрронс верил, что татуировки, покрывшие его кожу защитными заклятиями, позволят ему дотронуться до книги без малейшего вреда? Может ли такое быть?
Я потерла лоб и опрокинула рюмку. По пищеводу прокатилась волна огня. Я закашлялась и постучала себя кулаком по груди.
Я была уверена в одном: когда речь заходит об Иерихоне Бэрронсе, ни в чем нельзя быть уверенной. Вопросов было на порядок больше, чем ответов, и я не могла пока определить его положение на доске.
В'лейн, предположительно, был на стороне добра, Бэрронс – на боковой линии. Оставалась Ровена, с которой тоже предстояло разобраться. Теоретически она была человеком, которого я без сомнения могла расположить на одной стороне доски с собой, и если брать в расчет лишь ее бескомпромиссную войну с Невидимыми и Фейри вообще, то проблем с позиционированием не возникало. Проблема была в том, что я не была уверена, на моей ли она стороне.
Я знала, что В'лейну и Бэрронсу я нужна живой и у них есть возможность позаботиться о том, чтобы я такой и оставалась. Сказать то же самое о Ровене я не могла. Если она уверена в том, что мое копье должно достаться кому-то более квалифицированному – и более послушному, чем я, – дабы работать на ее святую троицу «Видеть, Служить, Защищать», то как далеко она готова зайти, чтобы отобрать у меня оружие? Если люди должны отвечать на жестокость Фейри равносильной жестокостью, то чем же люди будут отличаться от Фейри? Не должно ли здесь быть какого-то определяющего фактора? Я что, действительно должна была подойти к той девушке и просто так убить ее, лишь потому, что внутри нее находилась Фея? Не попытавшись даже найти способ изгнать Фейри из ее тела? Приснятся ли мне сегодня ночью те смерти, которых можно было бы избежать, если бы я не отпустила ее?
Думать о Ровене было противно. Я сделала маленькую сноску на полях:
Затем я перешла к заметкам о второстепенных игроках, таких как Мэллис, который работал, двурушничая при этом, на Гроссмейстера. Бэрронс рассказал, что за месяц моего отсутствия Мэллиса по- прежнему не было ни видно, ни слышно; по-моему, это означало, что ритуальное прощание с вампиром было настоящим и он все-таки мертв. Если он выжил после того, что я и Бэрронс с ним сделали, он бы наверняка давно уже вернулся к своим почитателям. Интересно, Гроссмейстер обзавелся его заместителем? Что ж, Мэллиса я сбросила с доски. Одним меньше!
МакКейбов, О'Баннионов и различных коллекционеров созданных Феями артефактов я в расчет не принимала. В игре участвовали лишь те, кто либо сам, либо работая на кого-то, пожелавшего остаться неизвестным, охотился за «Синсар Дабх».
Всем Невидимым, попавшим в наш мир, я присвоила статус пешек. Их основным предназначением и целью было удовлетворение своих извращенных потребностей, сотворение хаоса и наблюдение за людьми. Они, судя по всему, должны были мутить воду, прикрывая Гроссмейстера и его личные планы, а затем, когда он достигнет, чего хотел, Невидимые будут служить ему. Если среди Невидимых была какая-то иерархия, то либо я ее еще не вычислила, либо она была слишком тонкой, чтобы ее можно было заметить.
Ручка застыла в начале новой страницы – я задумалась о том, не может ли, в этой игре быть других участников, до сих пор прячущихся в Тени.
По словам В'лейна, ей нужна «Синсар Дабх», но зачем? Для того чтобы снова запереть Невидимых? Или ей нужны были заклинания, известные ее более темным собратьям? И что такое на самом деле «Синсар Дабх»? Я знала, что это книга черной магии, написанная Королем Невидимых, но что она делала? Почему она так всем нужна? Или у каждого игрока были свои цели и различные способы использовать ее? Что за заклинания и какая магия были записаны на ее страницах и насколько ужасными они должны быть, чтобы мгновенно поработить любого, прикоснувшегося к ним? Могут ли слова и символы обладать такой мощью? Могут ли какие-то каракули на пергаменте уничтожить любые моральные устои человека? Неужели мы сделаны из настолько податливого материала?
Я не торопилась это выяснять. Две мои встречи с Темной Книгой закончились болью и небытием, после чего я чувствовала себя слабой, как младенец, и отчаянно желала лишь одного – никогда не вступать в эту игру.
Какова роль самого Короля Невидимых? Имел ли он вес в этой игре или был просто отсутствующим владыкой?
Если бы мою Темную Книгу кто-то стащил, то, можете держать пари на собственную петунию, я бы начала искать ее. А он? Почему он не ищет ни книгу, ни меня? Все остальные ведут свою охоту. И, для начала, как случилось, что у него эту книгу забрали? В таком случае, хоть я и понимаю, что это уже типичная паранойя – благоприобретенная и, к сожалению, вполне обоснованная, – а «Синсар Дабх» вообще забирали у Короля Невидимых? Не может ли получиться так, что книга – это всего лишь наживка на очень длинной леске? И если да, то кто рыбак? И что он собирается поймать на эту наживку? И может ли Гроссмейстер оказаться лишь марионеткой в куда более темной и древней руке? Может ли оказаться, что игровое поле этой доски куда больше, чем видится мне сейчас? И не являемся ли все мы марионетками сил, о которых не имеем понятия?
Где-то по клеткам этой доски передвигалась «Синсар Дабх». Кто двигал ею? Как происходило движение? И почему?
