– Да, старичок один…

– Морду ему надо набить, – угрюмо проговорил Павел.

– Ну зачем же так бесчеловечно?! – ухмыльнулась Марина. – Специалист он у нас по темным местам и переломам во времени. Все об этом знает. Путешественник. Даже в Южной Америке побывал, там есть в этом духе кое-что. Но Тимофей Игнатьич, кстати, очень независим и действует сам по себе. Но все-таки приструнить его, думаю, есть возможность, если это понадобится.

– Так что же мне делать?!! – тоскливо вскрикнул Павел.

– Вы опять за свое… Что делать?! А мой вам совет, Павел, наоборот: вам именно надо ничего не делать! Избави вас Бог что-либо делать! – заключила Марина. – Соблюдайте диету, но при этом хорошо питайтесь, особенно чай полезен, даже крепкий, алкоголь исключен, кошек лучше не видеть, а главное, почитайте некоторые манускрипты о соотношении между вечностью и временем, я вам дам, это вас успокоит, это не то, что своему родному отцу зубы выбить, да еще учитывая, что он при этом в могиле…

Глубоковский зашевелился:

– Хватит, хватит, Марина. Ни-ни!

И он погрозил ей пальчиком.

Но Павел так был подавлен происшедшим, и авторитет Марины был так велик, что он не обиделся, а только краснел. В сущности, ему уже было стыдно за то, что он влип в такую историю. Провинился, одним словом.

Марина подошла к нему и нежно похлопала его по плечу:

– Вас будем беречь, но не вопреки судьбе или высшей силе. Но и вы, Павел, следите за собой. Если Тимофей Игнатьич появится и будет приглашать вас в лес по грибы или на рыбалку – ни в коем случае не соглашайтесь. Гоните его прочь…

– Лучше уж я сам приглашу этих мальчиков на рыбалку, – вдруг мрачно сказал из своего угла труп. – Им со мной будет веселее.

Все на минуту замолчали.

– Видишь, Павел, наш гость тоже вне времени, но не сверху, с Неба, где богоносная вечность, а снизу, из-под мира, это другая – мертвая Вечность, но Вечность, – тихо сказала Марина.

Глубоковский опять зашевелился.

На Семена все что случалось в этом мире, не производило никакого впечатления. Иногда уходящий в высшую трупность взгляд его останавливался на Марине – и тогда в его глазах зажигался маленький огонек недоумения, интереса и уважительности.

– Все это необыкновенно серьезно, – вставил вдруг Егор.

Павел все же не до конца обнажился, один момент по-прежнему мучил его, и он к тому же под впечатлением мертвого взгляда Семена, вдруг направленного на него, почти закричал:

– А все же, Марина Дмитриевна, я никак не пойму: когда я увидел свою мать, она была уже беременна мной или нет? Был я там у нее в животе или нет, когда стоял и смотрел на нее? Помните, я же говорил, со мной что-то случилось тогда, неописуемо-невероятное, душа как будто ушла из меня, и я на секунды потерял сознание…

По лицу Марины прошла сардоническая, как показалось Павлу, улыбка, и она расхохоталась.

– Да, тут могло бы произойти нечто, – добавила она и замолчала.

Глубоковский незаметно дал ей знак выйти на кухню, и она вышла, якобы чтоб принести домашний пирог.

– Марина, умоляю тебя – не надо! – прошептал он ей почти в ухо. – Я знаю: ты скажешь наоборот: «обычного не надо». А я тебе скажу сейчас: «необычного не надо». Мальчики и так на грани. Знаешь, одно дело теории, другое – лицом к лицу. Нельзя их пугать. Я чувствую, что ты хочешь открыть им… Это твое… Не надо. Объясни им как можно проще, без переломов…

– Ну ладно, ладно, – Марина поправила волосы, – Бог с ними. Тише едешь – дальше будешь.

И они вернулись в гостиную, все-таки с пирогом. Труп зевнул и ушел.

– Ты меня прости, Марина, – сказал он ей в дверях, – мне пора в подвал. У меня там свое. Приходи ты ко мне почаще.

– Приду, обязательно приду, Семен, – чуть-чуть надрывным шепотом пробормотала Марина. – Ты у меня единственный такой.

И она закрыла за ним дверь.

– Ну, мальчики, – сказала Марина, вернувшись, – давайте сделаем первое, предварительное заключение. А потом план таков: по поводу ваших бед нас ждет, пусть встреча и будет недолгой, Юрий Николаевич Буранов. А потом – видно будет, – она непонятно, непостижимо почти, улыбнулась.

Мальчики замерли.

– Итак, – продолжила Марина, усаживаясь в кресло, – на самом деле все и серьезно, и не поддается полному объяснению, и крайне опасно. Чайку еще налить, Паша? – не удержалась она. И налила. – Ну так вот. Я имею в виду, конечно, не само прошлое, а встречи с самим собой в прошлом. У вас, Павлуша, не фантастическое тело, как у Кришны, чтоб так вот, запросто быть одновременно в разных пространствах и сознавать это. Вы человек смирный. Потому при такой встрече с самим собой могла произойти большая странность: трансфигурация реальности, онтологический взрыв, так сказать, по причине несовместимости явлений, с такими последствиями для вас, что боюсь даже сказать, что произошло бы в конечном итоге, в кого бы вы превратились… (В этот момент Корнеев хихикнул, и Павел ошарашенно на него взглянул, точно Егор его предал). Успокою вас: к счастью, такие случаи, провалы, встречи с самим собой маловероятны, да и последствия могут быть неожиданно позитивны, но вы были, видимо, на грани или что-то в этом роде. Поэтому еще раз повторю: избегайте Безлунного.