Старушка хотела заорать, но воспоминание о Верочке вдруг сверхъестественно успокоило ее. В глазах вспыхнул свет.
– Не человек, а ангел была Верочка. Такие, как она, долго не живут на этом свете, тем более, свет-то к концу идет. Такая верующая, православная была, и не просто так, а такой чистой души, доброты небесной, что как вспомню, так плакать хочется.
Ее, бывало, увидишь – и веришь, что Царствие Небесное есть… Ну, она долго не задержалась, давно померла…
– Опять померла! – вскрикнул и вскочил с места Павел. – Да я любил ее, вы понимаете, я любил и люблю ее сейчас, – закричал он, размахивая руками.
Старушка дико завизжала.
– Я люблю и любил ее! – выкрикнул он и с яростью выбежал из квартиры, оставив бабулю в недоумении и испуге.
Опять оказался во дворе. Две истины – Верочка и сыночек – перепутались в его уме. Но о сыночке было страшно думать.
Между тем в голове назойливо вертелись слова сюрреальной песенки:
Отгоняя от себя ужас, Павел вспомнил о пивном ларьке. Пугая собачонок, он ринулся к тому месту. Оно пустовало, поросшее травкой, – он отметил это еще когда подходил к дому. Но сейчас вдруг заорал:
– Где пивной ларек?! Я пивка хочу, пивка! Куда делся пивной ларек?!
Вдруг из кустов выглянула поседевшая женская голова, зубов не было:
– Пивной ларек тута стоял еще двадцать пять лет назад. Я любила тогда у его баловаться. Пивком.
Павел побежал прочь. «Все кончено, – думал он. – Мир не такой, как мы думаем. Мы видим только малую часть реальности. Очевидно, что я попал в прошлое. Или мне все приснилось? Но, может быть, именно сейчас мне снится, а тогда было все по-настоящему? Ведь я пил обжигающее вино, целовал Алину, а главное – Верочка, Верочка… Неужто и любовь снится?»
Над Москвой грозно сгущались тучи, пахло небывалой жарой, в воздухе плыли тени грядущего.
Глава 5
«Итак, подведем итоги, – проснувшись следующим утречком, лежа в постели, решил Павел. – Отца своего, молодого, я избил, мать свою увидел наяву, еще до того, как сам родился, в это же время соблазнил или изнасиловал, как угодно, Алину, получил от нее сыночка, который, может быть, старше меня самого, влюбился и люблю Веру, покойницу. Да, правильно учили нас с Егором Корнеевым господа-метафизики: главное – не пытаться понять».
– Где, где Верочка?! – вдруг вскрикнул он и соскочил с кровати. – Где Безлунный?
Нужно было что-то предпринимать. Но телефонная книжка осталась в прошлом. «Не звонить же в ФСБ, чтоб они порылись в архивах. Надо найти старую, но она где-то в шкафах. Главное, позвонить Егору, а его- то телефон я знаю наизусть».
Павел задумался: такая рань, но какие безумно-светоносные зори над Москвой! Не хватает только звона колоколов. Впрочем, Егора вызвать можно.
Павел встретился с Егором Корнеевым только в два часа дня, в тихом кафе внутри Домжура на Арбате.
– Ты понял? – спросил Павел, когда закончил свой рассказ.
– Я все понял, Паша, – ответил Егор, допивая индийский крепкий чай и откусывая бутерброд. – И не суй ты мне под нос этот пыльный плащ чуть не сталинских времен. Тоже мне, доказательство. Я и так тебе верю.
– Правда? – засомневался Павел.
– Да я уже понял в чем дело, когда ты мне позвонил. Ты, наверное, забыл, что ты все время проговаривался по телефону, кричал, даже взвизгивал, бормотал о каких-то мертвецах, которые ожили, вернее, которые пили… О своем сыночке, постарше тебя…
– Так что делать нам? Что делать?!
– Спокойней надо, спокойней… После твоего звонка я звякнул сразу Марине Воронцовой. И поразительно – она знает, что с тобой случилось.
– Как? Ты что?! – обомлел Павел. – Она знает?!! Боже мой!!
– Она сказала, чтоб мы срочно приехали к ней к четырем часам сегодня.
Павел поник.
– Знаешь, Егор, после всего, что было, я устал чему-либо удивляться. Если я встречу у Марины своего покойного отца, которого я избил вчера, – я тоже не удивлюсь…
– Вот и ладушки…
Павла передернуло.
– А от нее, – продолжал Егор, – мы, может быть, поедем даже к Буранову или самому Орлову.
– Да брось ты. Это невозможно!
– Через Марину возможно…
– Но ты понял?
– Что я понял? Я понял то, что ты попал в прошлое. Где-то я читал и слышал, что такое внезапно
