место убийства. А в политике я ни бельмеса не смыслю. И ты тоже.
Лугальбанда с готовностью кивнул. Тут мнения друзей совпадали.
– Тем не менее, это единственная рабочая гипотеза. Пойдем дальше. Мы не знаем, каким образом убийца мог проникнуть в комнату, столь тщательно охраняемую... Кстати, Лугаль, а почему гостевую комнату обеспечили такой мощной магической защитой? В президентской службе безопасности заранее знали, что это помещение понадобиться для Шаррукена Тукульти?
– Понятия не имею, – ответил маг-эксперт. – Действительно, странно. Возможно, так защищены все помещения резиденции. Хотя возможно и так, что существовала информация о готовящемся покушении.
– И нам эту информацию почему-то не сообщили, – заметил Ницан. – А следовало бы.
– Есть и еще один вариант, – сказал Лугальбанда. – Ты забываешь о том, что министр полиции – очень сильный маг. Он мог соорудить мощную защиту в тот момент, когда господина Тукульти решили проводить в гостевую комнату.
– Верно, – согласился Ницан. – Ладно, об этом мы подумаем чуть позже. Если нет возможности определить, каким образом убийца проник в комнату, попробуем подойти с другого конца. Кому была выгодна смерть Шаррукена Тукульти? Кто мог знать о его конфиденциальном визите к президенту? Это я должен выяснить в первую очередь... – он потянулся к принесенной от госпожи Сарит бутылке, но бутылка ловко увернулась и перелетела на подоконник. Ницан ругнулся и последовал за ней.
– Хватит! – рявкнул Лугальбанда. – Делом нужно заниматься. Оставь выпивку в покое! – он щелкнул пальцами, и бутылка мгновенно опуталась искрящейся магической сеткой. – Вот так. Теперь ты сможешь к ней прикоснуться только после окончания расследования.
Сыщик попятился и снова сел на кушетку.
– Это жестоко, – заявил он. – Это бес-че-ло-веч-но.
Лугальбанда пренебрежительно махнул рукой.
– Скажи лучше, какие выводы ты сделал из показаний референта.
– Они были любовниками, – ответил Ницан.
Маг-эксперт некоторое время переваривал сказанное.
– С чего ты взял? – наконец, спросил он.
– Госпожа Сарит недовольна тем, что Шаррукен Тукульти стал шукри при храме Иштар. Она заявила, что это плохо влияло на сердце. На самом деле, Лугаль, шукри Иштар практикуют весьма сомнительные обряды. Например, кроме жриц Иштар в оргиях непременно участвуют несколько лиллу. Они не высасывают из этих господ всю жизненную энергию, но порядком их выматывают, так что те долгое время ни на что неспособны. И сердце тут ни при чем, речь идет о потенции... – сыщик уныло посмотрел на недоступную бутылку. – Нет, ну честное слово, Лугаль, ты изверг. Ну сделал бы ее невидимой, не так было бы обидно!
– Это пожалуйста, – великодушно согласился маг-эксперт. – Я вовсе не собирался тебя мучить, – он снова щелкнул пальцами, и стоящая на подоконнике бутылка исчезла. – Так что же, ты подозреваешь в чем-то эту даму?
– Почему бы и нет? – ответил Ницан. – Я подозреваю всех, включая президента. Разве тут не мог иметь места заговор со стороны властей против лидера оппозиции? Иными словами, произошло то, чем все это выглядит с первого взгляда. Так что под подозрением все, – повторил он. – Даже ты, Лугальбанда, – при этих словах сыщик мстительно посмотрел туда, где стояла невидимая бутылка. – Разве ты не мог, выполняя приказ вышестоящего начальства, уничтожить все улики? А уж потом позвать меня.
Лицо мага-эксперта приобрело своеобразный оттенок – фиолетовый. Из распахнутого рта не доносилось ни слова.
Ницан недолго наслаждался зрелищем.
– Хотя вряд ли, – сказал он. – У них тут и без тебя хватило бы магов – тот же министр полиции, например, как ты правильно заметил. Большая сволочь, но специалист высочайшего класса. И потому, – сыщик поднялся, – мы с тобой отправимся сейчас в гостевые покои и попробуем провести посмертный допрос Шаррукена Тукульти.
Лугальбанда отрицательно качнул головой.
– Ты забываешь, что я государственный служащий. По закону эксперт может проводить подобную операцию только в присутствии следователя, ведущего дело.
– А если следователь не назначен? – спросил Ницан.
– Значит, не может.
– А если я потребую?
– А ты частный детектив. У тебя нет права требовать проведения экспертизы.
Ницан некоторое время осмысливал особенности своего статуса.
– Очень интересно, – протянул он. – Очень. Выходит, я должен расследовать убийство, но прав следователя у меня нет?
– Ты можешь потребовать министра полиции предоставить тебе такие права, – подсказал маг-эксперт. – На ограниченный срок. В этом случае я смогу провести посмертное дознание в твоем присутствии.
Ницан немного подумал. Потом сказал:
– А если мы сделаем это незаметно? Прямо сейчас? Черт с ним, с допросом. Открой мне его глаза. Я хочу знать, что или кого он видел в последние минуты жизни.
– Открыть глаза... – Лугальбанда задумался. – Что же, это, наверное, можно. Формально такая процедура не является посмертным допросом. И даже посмертным дознанием не считается... Черт с тобой, попробуем, – проворчал он. – Хотя и не люблю я заниматься всей этой гадостью. Каждый раз боюсь просчитаться...
Но Ницан уже решительно шагал прочь из комнаты, и Лугальбанда с недовольным видом вынужден был последовать за ним.
Частный детектив тоже относился к некромагии с неприязнью – собственно, как всякий профессионал. Самым неприятным было то, что Аннунаки, судьи подземного царства, весьма отрицательно относились к посягательствам на собственность, каковой Эрешкигаль и ее супруг Нергал-убийца рассматривали душу умершего. Даже если этим занимались их наземные коллеги-судьи или полицейские. И потому процедуры посмертного дознания и посмертного допроса несли в себе серьезную опасность для некромага: он немедленно вносился в черный список Повелительницы мертвых. Если маг трижды повторял процедуру временного или частичного воскрешения одного и того же покойника, Нергал направлял за возмутителем потустороннего спокойствия своего пса – Убивающего-Взглядом-Калеба.
Бр-р... Ницан поежился. Отвратительным существом был этот пес. И судьба человека, унесенного в его кровавых челюстях, зависти не вызывала. Представ пред грозные очи Эрешкигаль, он получал полный комплект прелестей, на которые Царица подземного мира была горазда.
Вместе с тем некромагическая экспертиза зачастую оказывалась единственным эффективным способом раскрыть преступление. Так что приходилось идти на риск.
Ницан в сопровождении Лугальбанды миновал внутренний дворик. Стражники у входа в гостевые покои уже сменились, сыщику пришлось вновь демонстрировать разрешающую печать.
В помещении ничего не изменилось. Так же посверкивали искры защитного поля, так же курились благовония на алтаре Анат-Яху.
– Давай побыстрее, – поторопил приятеля Лугальбанда. – Закончим с этой неприятной процедурой, – он извлек из бесчисленных складок ниспадающей мантии магический жезл и очертил им в воздухе прямоугольник. – Приступим. Что нам нужно? Так, мышьяк, сера... Железы красной жабы... – по мере того, как он называл компоненты, в прямоугольнике возникали баночки и бутылочки. – Ага, селитра, водка...
К последней посудине Ницан рефлекторно потянулся, но получил чувствительный удар по кончикам пальцев, от которого рука ниже локтя онемела. Лугальбанда только покосился на него и покачал головой, не прекращая своего бормотания: – Греческая шерсть, жидкий лак... – он запнулся.
Ницан тихонько подсказал: – Пена бешеной собаки, кора эц-самма...
– Отстань! – рявкнул Лугальбанда. – Обойдемся без дилетантов... – и повторил: – Пена бешеной собаки, кора эц-самма...
Вслед за тем в прямоугольнике появилось несколько свитков с печатями причудливой формы.
