меня?
На следующий день я пытался расшифровать слова песни. Шлепанцы, рассвет… Что у меня ассоциируется с рассветом?
Изучая справочник (раньше я бы сказал: «Жирный Лошадник, изучая справочник»), я наткнулся на упоминание о том, что
В «Британнике» говорится:
Выходит, ВАЛИС сообщает, что маленькая София придет в мир как «женщина-воительница»? Возможно.
А что насчет шлепанцев? Мне пришла на ум лишь одна ассоциация, однако довольно любопытная. Эмпедокл, ученик Пифагора, который публично заявлял, что помнит свои прошлые жизни, а друзьям говорил, что он – Аполлон, не умер в привычном смысле этого слова. Его золотые шлепанцы были найдены недалеко от вершины вулкана Этна. Либо Эмпедокла, как Элию, забрали на небо, либо он прыгнул в вулкан.
Вулкан Этна расположен в восточной части Сицилии. В римские времена слово
Зазвонил телефон.
Подняв трубку, я сказал:
– Алло.
И услышал голос Эрика Лэмптона – какой-то искореженный, словно старый корень, умирающий корень дерева.
– Мы должны вам кое-что сообщить. Линда скажет. Не вешайте трубку.
Я стоял у молчащего телефона, и меня охватывал глубокий страх. Затем в трубке послышался голос Линды Лэмптон, плоский и безжизненный. Сон имел отношение к ней, догадался я. Линда Ронштадт. Линда Лэмптон.
– Что такое? – переспросил я, не в состоянии понять, о чем говорит Линда Лэмптон.
– Девочка мертва, – повторила Линда Лэмптон. – София.
– Как…
– Мини убил ее. Случайно. Здесь полиция. Лазером. Он пытался…
Я повесил трубку.
Телефон почти сразу же зазвонил снова. Я снял трубку и сказал «алло».
Линда Лэмптон говорила:
– Мини пытался получить как можно больше информации…
– Спасибо, что сообщили, – произнес я.
Странно, я ощутил не горечь, меня охватила дикая злость.
– Он пытался устроить передачу информации при помощи лазера, – продолжала Линда. – Мы всех обзваниваем. Мы не понимаем… Если София была Спасителем, как она могла умереть?
Умереть в два года, осознал я. Невозможно.
Я повесил трубку и сел. Через некоторое время я понял, что женщина в моем сне, которая сидела за рулем и пела, была София, только выросшая, такая, какой она когда-нибудь бы стала.
Черные глаза, наполненные светом, жизнью и огнем.
Сон был ее способом сказать «до свидания».
14
Газеты и телевидение много писали о смерти дочери Матушки Гусыни. Само собой, поскольку Эрик Лэмптон был рок-звездой, высказывались предположения, что в несчастье замешаны злые силы, наркотики и прочие гадости. Показывали лицо Мини, а потом несколько отрывков из «ВАЛИСа» с крепостью-миксером.
Прошло два или три дня, и все забыли о происшествии. Телеэкран заполонили другие ужасы. В западном Лос-Анджелесе ограбили винный магазин и застрелили продавца. В несоответствующем никаким нормам приюте умер старик. На шоссе в Сан-Диего три автомобиля столкнулись с грузовиком, перевозившим лесоматериалы. Грузовик взорвался.
Короче, все в мире шло своим чередом.
Я начал размышлять о смерти. Не о смерти Софии Лэмптон, а о смерти вообще, а потом мало-помалу и о своей собственной.
Точнее, размышлял не я. Размышлял Жирный Лошадник.
Однажды вечером, когда я сидел в кресле с бокалом коньяка в руке, он задумчиво произнес:
– Все это лишь доказывает то, что мы и так уже знали.
– И что мы знали? – спросил я.
– Что они психи.
– Родители – психи. Но не София.
– Если бы она была Зеброй, – размышлял Жирный, – то предвидела бы всю эту хрень с лазерами Мини. Она бы не допустила такого.
– Точно, – согласился я.
– В самом деле, она бы знала, и к тому же… – Жирный ткнул в меня пальцем. В его голосе зазвучало торжество, – …у нее были бы силы предотвратить несчастье. Разве нет? Если она смогла свалить Ферриса Ф. Фримонта…
– Кончай, – сказал я.
– С самого начала, – тихо проговорил Жирный, – мы имели дело с развитой лазерной технологией. Мини нашел способ передавать информацию посредством лазерного луча, используя человеческий мозг как приемник напрямую, без электронного интерфейса. Русские тоже умеют такие штучки. Можно также использовать микроволны. В марте семьдесят четвертого я, должно быть, случайно поймал одну из передач Мини. Тогда и хватанул дозу излучения. Именно поэтому у меня так сильно подскочило давление, а мои животные умерли от рака. Именно это убивает Мини: излучение, производимое его же собственными экспериментами с лазерами.
Я ничего не сказал. Нечего было сказать.
Жирный посмотрел на меня.
– Мне жаль. Ты справишься?
– Конечно.
– В конце концов, – проговорил Жирный, – я так и не смог поговорить с ней, по крайней мере обстоятельно, как вы. Во второй раз, когда она дала нам – обществу – миссию, меня там не было.
Я подумал: а как же теперь быть с миссией?
– Жирный, ты же не станешь опять пытаться угробить себя, верно? Из-за ее смерти?
– Нет, – ответил Жирный.
Я ему не поверил, я знал его лучше, чем он сам. Смерть Глории, уход Бет, смерть Шерри… Единственное, что спасло Жирного после смерти Шерри, так это его решение отправиться на поиски «пятого Спасителя». Теперь надежда найти его исчезла. Что осталось?
Жирный уже попробовал все и всюду потерпел фиаско.
– Может, снова начнешь посещать Мориса? – предложил я.
– Он скажет: «И я не шучу». – Мы оба расхохотались. – «Я желаю, чтобы ты составил список из десяти пунктов о том, что ты хочешь сделать больше всего на свете, и написал его на бумаге. И я не шучу!»
Я спросил:
– А что ты хочешь сделать?
И я не шутил.
