коммуняки спокойно могли до шестидесяти процентов отхватить. Вот тебе и победа в первом туре. Уж если на то пошло, надо было взять их кандидата, дать ему бабок — да и хер с ним, что он коммунист. Без бабок он коммунист. А с бабками он уже нормальный. Из-за вашей глупости я тут уже второй месяц парюсь, бизнес по телефону. С Би Пи охренительный контракт в пролёте — они ж не понимают наших заморочек…

— А ты в Москве так ни разу и не был? — осторожно спросил Платон.

Ватутин задышал в трубку, потом сказал, нарочито растягивая слова.

— В такую горячую пору, когда решается судьба власти, крупный капитал должен осознать свою историческую ответственность. Вот таким, примерно, мягким шанкром. У нас тут нормально все. Погода хорошая, денег много.

— Понятно, — сказал Платон. — Здесь такая же ситуация.

— Ну, знаешь! Я думал, что хоть у тебя не так. Учитывая старые связи…

— Да нет. Всё то же. Но теперь недолго осталось. Вот закончим эту историю…

— Если второй тур будет, значит ещё на месяц. Не меньше.

— А скажи-ка, — поинтересовался Платон, — на тебя же там наверняка выходили такие… Специальные люди… Как бы тебе объяснить…

— Да можешь не объяснять! Они тут у меня только что не поселились… Да пока от них проку… Что они есть, что их нет. Кстати, помянешь, как говорится, черта… Я тебе перезвоню. Давай пока…

Ларри, к которому Платон пошёл поделиться впечатлениями, был на редкость спокоен. Пожал плечами.

— Они у нас чистоплюи, — охарактеризовал он собратьев по олигархическому цеху. — Как бабки заработали, так им уже все неинтересно стало. А я, наверное, ещё недостаточно заработал. Мне пока интересно.

— Но ты же видишь, что голосуют совершенно не так, как надо…

— Не вижу, — ответил Ларри. — Совершенно не вижу. Я пока вижу только то, что эти твои, с татуированными пупками, докладывают. Меня это, знаешь, как-то не очень колышет. Я подожду, пока кто- нибудь другой не доложит. Посерьёзнее.

— Фредди?

— Фредди.

— А что он доложит?

— Ты просил шестьдесят восемь процентов «за»? Будет шестьдесят восемь и одна десятая.

— Каким образом?

— А! — Ларри отмахнулся лениво. — Какая тебе разница?

— Но ты-то хоть знаешь?

— Я же тебе объясняю — мне это ещё интересно. Поэтому знаю. А Ватутину неинтересно, так он ко второму туру готовится. Пусть готовится.

Первые же ночные часы преподнесли сюрприз. Накопленная уже демократическая традиция неизбежно демонстрировала укрепление коммунистических позиций по мере продвижения от центра к окраинам.

Сейчас же всё произошло наоборот. Буквально каждый километр увеличивал отрыв Федора Фёдоровича от дышащего ему в спину коммуниста. К часу ночи победа стала очевидной.

— А вот теперь, — сказал Ларри, — давай телефончики сложим в соседней комнате, чтобы не мешали, и я тебе фокус буду показывать. Торжество белой магии. Только пусть никто не заходит, а то у неподготовленных с непривычки может медвежья болезнь случиться.

Он нацепил на нос очки, достал из заднего кармана пачку узких листков бумаги и прибавил звук телевизора.

— Подведены предварительные итоги голосования в Гойхском районе, — сообщил диктор местного телевидения. — По данным участковой избирательной комиссии за Рогова поданы 2038 голосов, что составляет примерно 86 процентов. Между остальными кандидатами на пост президента страны голоса избирателей распределились следующим образом…

Ларри кивнул, отщепил листок бумаги и перебросил его через стол Платону.

— Ого, — сказал Платон, взглянув на листок. — Лихо!

— Я же говорю — белая магия. Он там про что — про Теберду? И это у нас есть. На-ка, посмотри. И так далее. Все по плану. Нормально ребятки своё отрабатывают.

— Вбрасывают?

— Вовсю. К примеру, проголосовали пятьдесят человек, а в списках — сто пятьдесят. Как только участок закрылся, закинули остальные. С правильной фамилией.

— Так у нас что — стопроцентная явка будет?

— Обижаешь… Зачем стопроцентная? Восемьдесят. Девяносто. Так примерно. Хамить не будем, да?

— А получится?

— Обязательно получится. Они же не только вбрасывают. Ещё и выбрасывают понемножку.

— А это как?

— Это так. Бюллетени из урн в мешки загружают. Когда уже посчитали. А на мешках пишут фамилии. Фамилии на мешках поменял — и всё. Потом ненужный мешок спалил в костре. Вместо него положил нужный.

— А наблюдатели? Их же там, как собак нерезаных…

Ларри пожал плечами и отложил в сторону ещё три озвученные бумажки.

— Уж в это я точно не полезу — Фредди сам разбирается. В Арцыхе какой-то мент начал интересоваться, что жгут. Пока интересовался, у него табельный пистолет из кобуры пропал.

— И?

— Как только успокоился, пистолет нашли в кустах. До блокпоста довезли, прямо на избиркомовской машине, налили стакан и выпустили. Там недалеко — километров двенадцать.

— А как Чечня?

— Там перестарались немножко, — нехотя признался Ларри. — Перебор. И в Ингушетии тоже. Фредди, хоть и бандюга, но с соображением. А там этими делами генералы заправляют. Они и дали. Чечня — восемьдесят три. Ингушетия — вообще! — восемьдесят пять. При том, что численность армейской группировки — всего-то сто двадцать тысяч. Эф Эф их делает, чтоб не встали, а они за него почти стопроцентно голосуют. Надо потом подкорректировать.

— Ещё что-то корректировать будем?

— Обязательно. Ты же сказал — шестьдесят восемь. Я тебе ответил — шестьдесят восемь и одна десятая. Сейчас все протоколы из участковых комиссий повезут в территориальные. Там ребята Фредди уже ждут. Раз, к примеру, Жириновский всё равно не проходит, какая ему разница — тысяча за него проголосовала или сотня? А Явлинский тут в нулях сидит. Ему можно и прибавить, зачем обижать хорошего человека… Демократ, всё-таки… Так что — шестьдесят восемь и одна десятая. Можешь наливать. И ещё одна вещь, важная. Завтра или через день у нас будут все протоколы участковых и территориальных комиссий, заверенные копии. По всей стране. Я точных цифр пока не знаю, однако есть у меня такое ощущение, что Эф ЭФ, хоть и на первом месте, но с сорока с небольшим процентами. Если по нормальному счёту… Вот этим бумагам цена точно не меньше, чем истории с Аббасом. А то и побольше.

Фредди и присланный с инспекцией Зяма мирно ужинали в расположенном на трассе заведении, именуемом «Националь». Пронёсшийся над страной тайфун экономических реформ зацепил краем и местный общепит. Официанты переоделись в чёрные сюртуки с посеребрёнными цепочками вместо поясов, меню было отпечатано на лазерном принтере и вложено в коричневые папки с золотым тиснением, цены рванулись по направлению к мировым, но застыли на некоей точке, сдерживаемые платёжеспособным спросом. Крупные буквы на листе ватмана строго предупреждали, что лицензией на торговлю спиртным ресторан не располагает. Это, впрочем, ничему