даже калечили своих дамани за непокорство, но большинство вступились бы за любимиц даже перед Высокородным. А тарабонец к Высокородным не относился. Вздумай он продолжать свои вздорные обвинения, сул’дам, чего доброго, убила бы его на месте.

– Молитвы о погибших придется отложить на потом, – резко заявил Варек. Он понимал, что всякая промашка неизбежно приведет его в руки Взыскующих, но поблизости не было никого из Шончан, помимо этой. – Я принимаю командование. Мы будем прорываться на юг.

– Прорываться! – взревел широкоплечий тарабонец. – Поди отсюда прорвись! Эти иллианцы дерутся как загнанные в угол барсуки, а кайриэнцы – словно хорьки в клетке! Положим, тайренцы не так крепки, как о них ходят слухи, но здесь наберется добрая дюжина тех Аша’манов. Мне даже невдомек, куда подевалось три четверти моих людей. Одно слово – вляпались по самые уши!

Остальные солдаты, воодушевленные примером командира, тоже принялись роптать.

Варек оставил их сетования без внимания, даже не спросив, что значит «вляпались по уши»: сумятица и шум битвы давали о том достаточное представление.

– Ты соберешь своих и будешь отходить, – громко заявил он, перекрывая гомон. – Не слишком поспешно; не бежать, а именно отходить. – Мирадж приказывал Чианмаю отступать «со всей возможной быстротою», и Варек помнил приказ, однако слишком поспешное отступление сделало бы многих и многих добычей врага. – А сейчас пошевеливайся: ты сражаешься за Императрицу, да живет она вечно!

Обычная фраза, принятая при обращении к новобранцам, возымела действие – солдаты, с торопливыми поклонами, буквально взлетели в седла. Странно. Теперь Варек намерен был отыскать подразделение, которым командует кто-нибудь из Шончан. Вдруг тот окажется выше его рангом, и он сможет сложить с себя бремя ответственности.

Сул’дам стояла на коленях, поглаживая продолжавшую рыдать дамани.

– Успокой ее, – бросил женщине Варек. «Со всей возможной быстротою». Так приказывал Мирадж. И в глазах его угадывалась тревога. Что, во имя Света, могло тревожить такого человека, как Кеннар Мирадж? – Успех нашего отхода к югу зависит от тебя.

Кровь отхлынула от лица сул’дам, но эти слова все же привели ее в чувство.

Башир стоял у самой кромки деревьев, хмуро оглядывая окрестности сквозь решетчатое забрало. Гнедой подернул плечом. Генерал держал плащ запахнутым, не столько из-за холода, сколько из опасения привлечь внимание, хотя утро и было прохладным. Правда, на родине, в Салдэйе, такой ветерок сочли бы чуть ли не теплым, но месяцы, проведенные в южных краях, малость изнежили Башира. Солнце, то и дело проглядывавшее между быстро скользившими по небу серыми облаками, еще не добралось до зенита. И маячило впереди. То, что ты начал битву лицом на запад, еще не значит, что она так и закончится. Впереди раскинулось широкое пастбище, где стадо черно-белых коз пощипывало бурую травку, словно вокруг и не кипела битва. Правда, сейчас наступило затишье, но, надо полагать, ненадолго. А человека, попытавшегося пересечь этот луг, запросто может разорвать в клочья. Когда повсюду деревья – лес ли, оливковые рощи, – врага не увидишь, пока не столкнешься с ним нос к носу, и тут никакая разведка не поможет.

– Если мы собираемся идти, так надо идти, – пробормотал Гуам, проведя широкой ладонью по лысине. – Во имя Света, мы попусту теряем время.

Амондрид открыл было рот, но тут же закрыл; скорее всего, круглолицый кайриэнец собирался сказать то же самое, но никак не мог позволить себе хоть в чем-то поддержать тайренца.

Джеордвин Семарис фыркнул. Ему стоило бы отрастить бороду, а то заостренный подбородок делал его физиономию похожей на колун.

– Спросите меня, так лучше бы пойти в обход, – пробормотал он. – Я и так потерял довольно людей из-за этих проклятых Светом дамани и...

Лорд запнулся и покосился на Рочайда.

Молодой Аша’ман рассеянно поглаживал пальцем дракона, украшавшего ворот мундира. И выглядел по меньшей мере обеспокоенно.

Ведя Быстреца в поводу, Башир приблизился к Аша’ману и заставил того отступить, чуть ли не затолкал, поглубже в чащу. Рочайд подчинился, хотя всем своим видом выказывал недовольство. Он значительно превосходил салдэйца ростом, но когда они стояли рядом, это почему-то вовсе не бросалось в глаза.

– Могу я рассчитывать на тебя и твоих людей? – требовательно спросил Башир. – Промедления не будет?

После того как Рочайду и его людям довелось столкнуться с дамани, самодовольства и куража у них поубавилось.

– Я свое дело знаю, Башир, – прорычал Рочайд в ответ. – Разве мы мало убили для тебя врагов? Насколько я вижу, дело почти сделано!

Башир медленно кивнул. Вражеских солдат и впрямь полегло немало, но немалое их число уцелело, и они вовсе не рвались оказаться на виду у Аша’манов. В основу действий своих войск Башир положил тактику времен Троллоковых Войн, когда силы Света всегда уступали численностью врагу. Нанести удар по флангу и стремительно отступить. Удар в тыл – и то же самое. А когда противник устремится в погоню, его следует заманить на заранее выбранное место, где залегли легионеры с арбалетами. А потом ударить снова, пока опять не приспеет время бежать. Или пока враг не дрогнет. Сегодня он уже одолел немало отрядов – и солдат из Тарабона, и из Амадиции, и из Алтары, и самих этих Шончан в их странных доспехах. Мертвых врагов ему довелось увидеть поболее, чем во всех битвах со времен Кровавого Снега. Но если в его распоряжении есть Аша’маны, то неприятель располагал дамани. Полегло уже не меньше половины Баширова отряда – в том числе и добрая треть салдэйцев, – а Шончан со своими проклятыми женщинами, с бесчисленными ополченцами из Тарабона, Амадиции и Алтары все напирали и напирали. Стоило покончить с одними, как появлялись новые. А Аша’маны становились все менее... решительными.

Вскочив в седло Быстреца, Башир поехал назад, к Джеордвину и прочим лордам.

– Идем в обход, – приказал Башир, не обращая внимания на кивок Джеордвина, равно как и на хмурые взгляды Гуама и Амондрида. – Утроить разведку. Я собираюсь двигаться быстро, но не хочу напороться на дамани.

Шутка никого не насмешила.

Рочайд собрал вокруг себя пятерых Аша’манов, один из которых носил на высоком вороте серебряный меч. Утром, когда началась битва, людей в черном было на двое больше, но если они умели убивать, то это умели и дамани. Сейчас все Аша’маны выглядели угрюмо, раскрасневшиеся лица сердиты, глаза пусты. Рочайд сердито размахивал руками, по-видимому, спорил. Он раскраснелся, а их лица были упрямы и невыразительны. Башир надеялся, что Рочайд по крайней мере не позволит им разбежаться: сегодняшний день и так обошелся дорого, и столь опасным людям нельзя болтаться без пригляда.

Шел легкий дождик. Ранд хмуро посматривал на густевшие темные облака, уже начавшие затенять бледное солнце, которое проползло полпути к дальней кромке горизонта. Пока дождик лишь моросил, но все шло к тому, что он усилится. Ранд раздраженно разглядывал окрестности. Корона Мечей колола виски. Благодаря Силе местность, несмотря на хмарь, виделась ясно, как разложенная на столе карта, однако большая часть убегавших вдаль холмов поросла лесом или оливковыми рощами. Ему привиделось движение на краю рощи на холме, потом среди олив на другом – примерно в миле от первого; но чтобы применить Силу, требовалось видеть, а не думать, будто видишь. Оставшиеся позади мили устилали мертвые тела, тела убитых врагов. Не только мужчин, но и женщин, хотя Ранд старался не смотреть на павших сул’дам и дамани. И думать о них лишь как о противниках, погубивших так много его последователей.

Тай’дайшар прогарцевал на вершине холма несколько шагов, прежде чем Ранду удалось утихомирить коня, натянув поводья и стиснув бока коленями. Чудненько бы вышло, угляди его издалека какая-нибудь сул’дам: редкие деревья едва ли служили надежной защитой. Драконов Скипетр Ранду пришлось засунуть в седельную суму: чтобы править конем, требовались обе руки. Никому еще не