Все присутствующие распростерлись ниц, обратя очи долу. Мирадж являлся Высокородным, хоть и не столь значительного ранга, как Сюрот. Он мог позволить себе покрыть лаком ногти лишь на мизинцах, но никак не выбрить волосы на голове. И ему не пристало проявлять недоумение, коль скоро Верховная Леди сочла возможным разрешить женщине, возвышенной до сана со’джин, оставаться сул’дам. Странные времена и странная земля. Земля, где Возродился Дракон и марат’дамани разгуливают на свободе, имея возможность сеять смерть и разрушение.

Сюрот едва удостоила его взглядом, полностью сосредоточившись на карте. Ее высокомерие было оправданно. Под предводительством Сюрот Возвращение осуществлялось с большим успехом, чем можно было мечтать. Предвестников послали лишь для разведки, причем после катастрофы на Фалме даже это казалось едва ли осуществимым. Продлись успехи дольше, и она, пожалуй, удостоится чести полностью обрить голову и окрасить еще по одному пальцу, уже третьему, на каждой руке. За столь выдающиеся успехи Сюрот могли причислить к императорской фамилии. Правда, подобное отличие было сопряжено с некоторыми сложностями: случись оплошность, и ей, пожалуй, пришлось бы надеть прозрачное платье, став служанкой кого-нибудь из Высокородных, а то и оказаться проданной фермеру, чтобы до конца дней своих работать на поле. Мираджу, в самом худшем случае, пришлось бы всего лишь вскрыть себе вены.

Сейчас он взирал на Сюрот, отмечая каждое ее движение: прежде чем его возвели в звание Высокородного, Мирадж служил морат’ракеном и был лейтенантом разведки. А разведчик выживает лишь в том случае, если ничего не упускает. Распростертые ниц люди едва дышали: Сюрот следовало бы отозвать генерала в сторонку и дать им возможность вернуться к работе. Стражи у входа развернули обратно гонца: сколь же важным должно быть сообщение, если он осмелился попытаться пройти мимо Стражей Последнего Часа?

Да’ковале с письменным прибором в руках поймала взгляд Мираджа и нахмурилась. Рабыня позволяет себе выказывать неудовольствие! Но странно не только это: переводя взор с кареглазой да’ковале на светлоглазую дамани, Мирадж отметил нечто общее: внешность и той, и другой не позволяла определить возраст.

Его мимолетный взгляд не укрылся от внимания Алвин. Дернув серебряный поводок, она заставила дамани пасть ниц и жестом повелела встать на колени да’ковале. Но та помедлила – помедлила! – преклонила колени лишь после того, как Алвин прошипела: «Вниз, Лиандрин!» И при этом с весьма недовольным видом!

Все это казалось странным. И очень важным. Мирадж обрел звание Высокородного, проскакав за ночь пятьдесят миль с тремя стрелами в спине – спина болит и по сию пору. Тогда он доставил донесение об армии мятежников, двинувшейся на Шондар.

Наконец Сюрот отвела взор от заваленного картами стола. Она не сочла нужным разрешить генералу подняться, не говоря уж о том, чтобы обнять его, как то принято между Высокородными. Правда, на такое Мирадж и не рассчитывал, ибо понимал, насколько велика разница между ним и Верховной Леди.

– Ты готов выступить? – резко спросила она, и хорошо еще, что не обратилась к нему через Глашатая. Такое унижение пришлось бы переживать месяцы, если не годы.

– Скоро буду готов, – ответил Мирадж, выдерживая ее взгляд. Он все же являлся Высокородным, пусть и уступал ей рангом. – Они не смогут преодолеть горы быстрее, чем за десять дней. К тому времени я...

– Они могут нагрянуть сюда завтра, – оборвала его Верховная Леди. – Даже сегодня, Мирадж, ибо им известно древнее искусство Перемещения.

При этих словах вздрогнули и поежились простертые ниц офицеры. Мирадж изумился. Неужели Сюрот настолько утратила самообладание, что позволяет себе вспоминать сказки?

– Ты уверена? – Вопрос сорвался с его языка прежде, чем он успел осознать его недопустимость.

Нет, ему только казалось, будто Сюрот утратила самообладание. Вот теперь она и вправду взъярилась. Глаза вспыхнули, пальцы вцепились в вышитое одеяние так, что побелели костяшки.

– Ты сомневаешься? – прорычала она, словно не веря своим ушам. – Знай, у меня есть свои источники информации, и весьма надежные. Если они явятся, с ними будет около полусотни мужчин, именующих себя Аша’манами, и не более пяти-шести тысяч солдат. Их с самого начала было именно столько, что бы там ни докладывали летуны.

Мирадж медленно кивнул. Пять тысяч человек, передвигавшихся с помощью Единой Силы, – это многое объясняло. Но каковы же были ее «источники», коль скоро они столь точно осведомлены о численности сил противника? Впрочем, у Мираджа хватило ума об этом не спрашивать. Наверняка она получала донесения Слухачей-Внимающих и Взыскующих. Заодно присматривающих и за ней. Пятьдесят Аша’манов? При мысли о мужчинах, способных направлять, Мирадж едва не сплюнул от отвращения. Конечно, он слышал, что Возрожденный Дракон – этот Ранд ал’Тор – понабирал подобных людей из разных народов, но никак не думал, что их окажется так много. Говорили, будто и сам Возрожденный Дракон способен направлять. Последнее вполне могло оказаться правдой, но ведь на то он и Дракон.

Пророчества о Драконе были известны Шончан еще до того, как Лютейр Пейндраг приступил к Объединению. Правда, в весьма искаженном виде, весьма отличавшемся от истинного знания, доставленного Пейндрагом. Здесь, в Украденных Землях, Мирадж просмотрел семь различных томов «Кариатонского Цикла», и все они тоже были неточными. Нигде даже упоминания нет о том, что Дракон будет служить Хрустальному Трону! Однако люди верили Пророчествам – многие надеялись, что Возвращение завершится до начала Тармон Гай’дон и Возрожденный Дракон одержит в Последней Битве победу во славу Императрицы, да живет она вечно. Она, конечно же, пожелает, дабы ал’Тора отослали к ней, чтобы увидеть, что за человек ей служит. А служить он станет – всякого, кто представал пред Хрустальным Троном, охватывали благоговейный трепет и жажда повиновения. Но прежде чем погрузить этого малого на корабль и отправить через Океан Арит в Шондар, нужно избавиться от Аша’манов.

Мысль о которых отнюдь не радовала Мираджа. Генерал не боялся трудностей и не привык их игнорировать, а потому понимал, что задача перед ним стоит нелегкая. Ему довелось участвовать в паре дюжин сражений, где обе стороны использовали дамани. Опытная сул’дам каким-то образом может видеть, что делает дамани или марат’дамани; это позволяло организовать оборону. Но способна ли сул’дам увидеть, что делает мужчина, владеющий Силой?

– Ты передашь в мое распоряжение сул’дам и дамани? – спросил Мирадж и со вздохом, сам того не желая, добавил: – Если они по-прежнему больны, битва будет короткой и кровавой.

Его слова вновь заставили шелохнуться простертых ниц людей. Лагерь полнился слухами о странном недуге, загнавшем сул’дам и дамани в палатки. Алвин бросила на генерала сердитый взгляд, совершенно не подобающий со’джин. Лежавшую на полу дамани била дрожь. Странно, но вздрогнула и медноволосая да’ковале.

Сюрот с улыбкой потрепала тонкие косички стоявшей на коленях женщины, капризно надувшей похожие на розовый бутон губки. Видимо, прежде она принадлежала к знати этих земель и еще не избавилась от укоренившихся привычек.

– Чем крупнее промах, тем выше цена, которую приходится за него платить, – промолвила Сюрот. – Да, Мирадж, ты получишь дамани. И покажешь этим Аша’манам, что лучше бы им оставаться на севере. Ты сметешь их с лица земли – и Аша’манов, и солдат, всех. Всех до единого. Я сказала.

– Твой приказ будет исполнен, Сюрот, – ответил Мирадж. – Я уничтожу их. Всех до единого.

Он не мог дать другого ответа, а Сюрот так и не сочла нужным развеять его опасения, касавшиеся здоровья сул’дам и дамани.

Ранд натянул поводья, остановив Тай’дайшара на вершине голого каменистого холма. Его небольшая армия вытекала из переходных врат. Он держался за Истинный Источник столь крепко, что его едва не била дрожь. Обостренное Силой восприятие заставляло чувствовать боль – Корона Мечей колола виски, – но благодаря Пустоте эта боль ощущалась отстраненно. Так же, как и утренняя прохлада. И две