чтобы я поседела раньше времени.

– Если бы на свете не было мужчин, ни одна женщина вообще не поседела бы. – В обычной ситуации эти слова Мелэйн прозвучали бы просто как шутка, и Бэйр наверняка тут же отпустила бы замечание в том же духе, например, по поводу обширных знаний Мелэйн в отношении мужчин, приобретенных ею всего за несколько месяцев брака. Но не на этот раз. Сейчас все три женщины без улыбки смотрели на Эгвейн и ждали.

Так. Они настроены серьезно. Что ж, все связанное с Рандом и вправду было делом серьезным. Эгвейн и сама хотела, чтобы они поняли, как серьезно она относилась ко всему, что делала. Вертя в пальцах чашку, Эгвейн рассказала им все. О Ранде, во всяком случае, и о своих опасениях, связанных с тем, что из Кэймлина давно нет вестей.

– Я ничего не знаю. Ни что он сделал, ни что она сделала. Со всех сторон мне твердят, что у Мераны огромный опыт, но по сравнению с Рандом она просто ничто. Какая-нибудь Айз Седай может спрятать вот эту чашку в траве на лугу и воображать, что никто не найдет ее. Но она даже не догадывается, что ему понадобится сделать не больше трех шагов, чтобы от чашки остались одни осколки. Я знаю, что добилась бы большего, чем Мерана, но...

– Ты можешь вернуться... – начала Бэйр, но Эгвейн решительно покачала головой:

– Я могу делать только то, что позволено Амерлин. – Эгвейн почувствовала, как губы на мгновение скривились, и ей стало неприятно, что она не сумела сохранить внешнее спокойствие, особенно перед этими женщинами. – Без разрешения Совета я не могу даже навестить его. Как Айз Седай, я должна подчиняться нашим законам.

Последние слова вырвались у нее с большей страстностью, чем хотелось бы. Это глупый закон, но она не видела пока способа обойти его. Судя по еще более бесстрастному, чем обычно, выражению лиц айилок, можно было догадаться, что мысленно они недоверчиво хихикали. Даже вождь клана не посмел бы указывать Хранительнице Мудрости, когда и куда ей идти.

Женщины обменялись долгими взглядами. Эмис поставила чашку и сказала:

– Мерана Эмбри и остальные Айз Седай отправились вслед за Кар’а’карном в город древоубийц. Ты можешь не опасаться, что он совершит ошибку из-за нее или любой другой сестры, которая находится при ней. Мы позаботимся, чтобы у него не возникло никаких трудностей с Айз Седай.

– Это не очень-то похоже на Ранда, – с сомнением в голосе произнесла Эгвейн. Выходит, Шириам права насчет Мераны? Почему в таком случае она молчит?

Бэйр захихикала странным кудахтающим смехом:

– У большинства родителей больше хлопот с детьми, чем у Мераны Эмбри и ее спутниц с Кар’а’карном.

– Ну он-то уж точно не ребенок, – усмехнулась Эгвейн, испытывая облегчение от того, что хоть кто-то усмотрел во всем этом нечто забавное. Если бы они думали, что какая-то сестра оказывает влияние на него, то при их отношении к Айз Седай они просто плевались бы ядом, говоря о ней. С другой стороны, если Мерана и вправду не сумела ничего добиться, какой смысл ей там оставаться? – Но Мерана должна была отправить сообщение, и я не понимаю, почему она не делает этого. Вы уверены, что нет чего-то?.. – Она не знала, как закончить. Ранд никоим образом не мог помешать Меране отправить голубя.

– Может, она послала человека на лошади? – Лицо Эмис исказила гримаса; как все айильцы, она относилась к езде верхом с отвращением. Чем плохи собственные ноги? – У нее с собой не было никаких птиц из тех, что используют мокроземцы.

– Ну и очень глупо с ее стороны, – пробормотала Эгвейн. Глупо – это еще слабо сказано. Сны Мераны были защищены, поэтому не существовало возможности поговорить с ней здесь, даже если бы удалось обнаружить их. Свет, но как это все злило! Наклонившись вперед, Эгвейн настойчиво продолжила: – Эмис, пообещай мне, что вы не станете мешать ей переговорить с ним или злить ее, чтобы она совершила какую-нибудь глупость. – В том, что Хранительницы способны на это, Эгвейн ничуть не сомневалась. Если уж в овладении любым Талантом они могли дать сто очков вперед любой Айз Седай... – Мерана должна убедить его в одном: мы ему не враги. Элайда – да, она наверняка прикрывает своими юбками не один подлый сюрприз; но не мы. – Если бы кто-то из ее окружения затевал что-нибудь против Ранда, Эгвейн наверняка знала бы об этом. Так или иначе, но знала бы. – Обещаешь?

Между Хранительницами произошел быстрый обмен взглядами, которого Эгвейн не поняла. Одно было ясно. Вряд ли они позволят какой-нибудь сестре находиться рядом с Рандом, не контролируя его. Наверняка они ухитрялись держать Мерану под неусыпным наблюдением, но с этим еще можно примириться, лишь бы не мешали.

– Обещаю, Эгвейн ал’Вир, – наконец ровным голосом, который вызывал в памяти образ полированного камня, произнесла Эмис.

Вероятно, ей не понравилось, что Эгвейн настаивала на обещании, но у Эгвейн точно камень с души свалился. Даже, можно сказать, два камня. Ранд и Мерана не вцепятся друг другу в горло, и Мерана получит возможность выполнить то, ради чего послана.

– Я знаю, что твоему слову можно верить, Эмис. Не могу объяснить, как я рада слышать это. Если бы что-то не так сложилось у Ранда и Мераны... Спасибо тебе.

Вздрогнув, она удивленно заморгала. В одно мгновение Эмис оказалась одета в кадин’сор. И при этом сделала такой жест рукой... Наверно, он относился к обычному для Дев разговору на языке жестов, но кто знает, что он означает. Бэйр и Мелэйн продолжали потягивать чай, делая вид, что ничего не замечают. Может быть, Эмис просто внезапно страстно захотелось оказаться где-нибудь совсем в другом месте, подальше от тех сложностей, которые Ранд внес в ее, да и не только в ее, жизнь? Как бы то ни было, ей явно стало неловко от того, что она, Хранительница Мудрости и ходящая по снам, потеряла в Тел’аран’риоде контроль над собой хотя бы на мгновение. По мнению айильцев, стыд еще страшнее боли, но это относилось только к тем случаям, когда имелись свидетели того, что тебе стало стыдно. Если же никто ничего не заметил или, хотя и заметил, не подал вида, можно считать, что ничего не произошло. Странные люди, конечно, но кто не странный? По крайней мере, у Эгвейн не было ни малейшего желания пристыдить Эмис. Постаравшись придать себе по возможности безмятежный вид, она продолжала, словно и в самом деле ничего не произошло:

– Я должна попросить об одном одолжении. Очень важном одолжении. Не говорите Ранду – или кому-либо еще – обо мне. Об этом, я имею в виду. – Эгвейн приподняла край палантина. Лица у Хранительниц Мудрости сделались такие, что по сравнению с ними пресловутое спокойствие Айз Седай ничего не стоило. Почти каменные лица. – Я не имею в виду ложь, – поспешно добавила Эгвейн. В соответствии с джи’и’тох просить другого лгать – почти то же самое, что лгать самому. – Просто не заговаривайте об этом сами. Он уже присылал кое-кого спасать меня. – И я вовсе не хочу, чтобы Ранд разозлился, узнав, что я отделалась от Мэта, отослав его в Эбу Дар вместе с Найнив и Илэйн, подумала Эгвейн. Не из прихоти, она вынуждена была сделать это. – Меня не нужно спасать, и я не хочу этого, но он, как всегда, воображает, что понимает все лучше всех. Кто знает, а вдруг ему придет в голову самому явиться ко мне? – Она не знала, что пугало ее больше. То, что он, взбешенный, появится в лагере один и окажется среди трех с лишним сотен Айз Седай? Или то, что он прихватит с собой Аша’манов? И то и другое может кончиться очень плохо.

– Это было бы... не слишком удачно, – пробормотала Мелэйн, хотя ей вовсе не свойственно выражаться так осторожно.

– Кар’а’карн упрям, – добавила Бэйр. – Упрямее любого мужчины, которого я знала. И даже упрямее многих женщин, если уж на то пошло.

– Мы будем держать в секрете то, что ты нам доверила, – серьезно сказала Эмис.

Эгвейн удивленно заморгала – как это ей удалось так быстро заручиться их согласием? Хотя, если поразмыслить, это не так уж странно. Кто такой Кар’а’карн с их точки зрения? Всего лишь еще один вождь, только более высокого ранга, а Хранительницы Мудрости прекрасно умели держать в секрете от вождя то, что, по их мнению, ему не следовало знать.

Никаких серьезных разговоров больше не было, хотя Эгвейн и Хранительницы просидели довольно долго, попивая чай. Эгвейн очень хотелось получить еще хотя бы один урок хождения по снам, но она не стала просить об этом в присутствии Эмис. Тогда Эмис ушла бы, а ее общество было для Эгвейн важнее любых уроков. Мелэйн даже позволила себе сказать то, чего, с точки зрения Хранительниц Мудрости,