Его ножа. Мэт решил положиться на свою удачу и, вздохнув, толчком распахнул дверь.

Охотница, та самая, которую Илэйн сделала своим Стражем, повернулась, оценивающе взвешивая в руке Мэтов двуреченский лук со снятой тетивой. Золотая коса лежала у нее на плече, взгляд голубых глаз был полон решимости. Она выглядела так, будто настроена хорошенько поколотить Мэта – сколько бы он ни кланялся, – если не получит то, зачем пришла.

– Если ты насчет Олвера... – начал Мэт, но внезапно в его памяти будто что-то щелкнуло, распахнулась до этого мгновения запертая дверца, истончилась и исчезла дымка, затянувшая воспоминания об одном дне, одном часе его жизни.

Надеяться не на что. Шончан на западе, Белоплащники на востоке; у них не оставалось ни малейшего шанса. Надеяться не на что, вот почему Мэт поднял изогнутый Рог и с силой подул в него, совершенно не представляя себе, что за этим последует. Раздался звук, такой золотой, как сам Рог, такой мелодичный, что сердце чуть не разорвалось от желания одновременно и смеяться, и плакать. Этот звук породил эхо, – казалось, запели и земля, и небо. Одна чистая нота не смолкая звенела в воздухе, а вокруг неизвестно откуда начал подниматься туман. Еле заметные тонкие клочки, густея, вздымались вверх, и постепенно все сделалось нечетким, зыбким, будто на землю опустились облака. И по этим облакам, точно спускаясь с гор, скакали они, умершие герои легенд, связанные клятвой явиться на зов Рога Валир. Вел их сам Артур Ястребиное Крыло, высокий, с крючковатым носом; за ним мчались остальные, чуть больше сотни. Их было немного, тех, кого Колесо снова и снова вплетало в Узор, чтобы направлять его, чтобы создавать легенды и мифы. Микел Чистое Сердце и Шиван Охотник в своей черной маске. Его называли вестником конца Эпох, разрушения всего, что было, и рождения того, что должно быть. Бок о бок с ним скакала в красной маске его сестра Калиан, прозванная Избирающей. Амарезу, со сверкающим Мечом Солнца в руках, и сладкоречивая, несущая мир Пайдриг с серебряным луком, не знавшим промаха...

Мэт закрыл дверь и прислонился к ней. Голова кружилась, сердце колотилось, как бешеное.

– Ты и впрямь Бергитте. Чтоб мне сгореть и превратиться в пепел, это же совершенно невозможно. Как? Как?

Женщина из легенды вздохнула, поняв, что Мэт узнал ее, и поставила лук в угол рядом с его копьем.

– Сражаясь со мной, Могидин вышвырнула меня из безвременья, Тот-Кто-Трубил-в-Рог. Я должна была умереть, спасли узы, которыми Илэйн связала меня с собой. – Она говорила медленно, вглядываясь в лицо Мэта, будто хотела убедиться, что он понимает ее. – Я боялась, что ты в конце концов вспомнишь, кем я была прежде.

Все еще чувствуя себя так, будто ему хорошенько врезали между глаз, Мэт с сердитым видом рухнул в стоящее у стола кресло. Кем она прежде была – ну и ну! Руки в боки, она с вызовом смотрела на него, точь-в-точь Бергитте, скачущая на коне по туманным облакам. Даже одежда на ней та же, только короткая куртка прежде была красной, а широкие штаны – желтыми.

– Илэйн и Найнив знали, но помалкивали, да? Мне надоели секреты, Бергитте. У них секретов, как в амбаре крыс. Они стали настоящими Айз Седай и сердцем, и умом. Даже Найнив теперь совсем чужая.

– У тебя тоже есть секреты. – Сложив руки под грудью, Бергитте села в ногах его постели. Судя по тому, как она смотрела на Мэта, можно было подумать, что перед ней трудноразрешимая головоломка. – Во-первых, ты не рассказал им, что именно ты трубил в Рог Валир. И по-моему, это меньший из твоих секретов.

Мэт удивленно посмотрел на нее. Он думал, они ей рассказали. В конце концов, она же Бергитте.

– Какие такие у меня секреты? Этим женщинам известно обо мне все, от кончиков ногтей до того, что я видел во сне. – Она Бергитте. Конечно. Он наклонился вперед. – Заставь их образумиться. Ты же Бергитте Серебряный Лук. Ты можешь вынудить их сделать все, что захочешь. В этом городе их на каждом углу подстерегают ловушки, и боюсь, опасность с каждым днем возрастает. Заставь их убраться отсюда, пока еще не поздно.

Она засмеялась. Прикрыла ладонью рот и засмеялась!

– Ты заблуждаешься, Тот-Кто-Трубил-в-Рог. Я им не указ. Я – Страж Илэйн. Теперь я повинуюсь. – Сейчас в ее улыбке сквозила печаль. – Бергитте Серебряный Лук. Клянусь Светом, я уже почти сомневаюсь, что я – та женщина. После моего странного нового рождения многое из того, кем я была и что знала, рассеялось, словно туман под лучами летнего солнца. Теперь я не героиня, а лишь еще одна женщина, идущая своим путем. А что до твоих секретов... На каком языке мы говорим, Тот- Кто-Трубил-в-Рог?

Мэт открыл было рот... и замер, когда до него дошло, что именно она спросила. Носане иро гаване доморакоши, Дайинен’д’ма’ пурвене? «Скажи мне, что это за язык Тот-Кто-Трубил- в-Рог?» У него волосы на голове встали дыбом.

– Древняя кровь, – тщательно подбирая слова, произнес он. Не на Древнем Наречии. – Айз Седай когда-то говорили, что древняя кровь очень сильна... Над чем, чтоб тебе сгореть, ты смеешься?

– Над тобой, Мэт, – ухитрилась ответить Бергитте между приступами смеха. Хорошо хоть, что она тоже больше не говорила на Древнем Языке. Костяшками пальцев она вытерла слезы с уголков глаз. – Некоторые знают несколько слов на Древнем Языке, от силы фразу-две – это голос древней крови. При этом, как правило, они сами не понимают, что говорят, или почти не понимают. Но ты... Чего стоит хотя бы заявление, что ты – эхаронский Верховный Принц. Или что ты – Первый Лорд Манетерена. При этом акцент и выговор безупречны. Нет, не беспокойся. Я сохраню твою тайну. – Она немного поколебалась. – А ты мою?

Мэт махнул рукой, слишком пораженный, чтобы обижаться.

– Неужели я такое несусветное помело? – пробормотал он. Бергитте! Во плоти! – Чтоб мне сгореть, я должен выпить. – Прежде чем эти слова слетели с его губ, Мэт понял, какую сморозил глупость. Женщины терпеть не могут...

– Это как раз вертелось у меня на языке, – ответила она. – Кажется, я могу выпить целый кувшин вина. Кровь и пепел, когда я поняла, что ты узнал меня, чуть язык не проглотила.

Изумленно таращась на нее, Мэт выпрямился, точно его ударили под дых. Бергитте весело подмигнула ему и усмехнулась:

– В общем зале достаточно шумно, там нас не подслушают. Кроме того, я хотела бы просто посидеть среди людей и посмотреть... немножко. Стоит мне задержать на мужчине взгляд дольше чем на мгновение, и Илэйн начинает читать мне мораль, точно тованский советник.

Мэт кивнул еще до того, как осознал это. Из чужих воспоминаний он знал, что тованцы были суровыми и непреклонными людьми, почти аскетами. Прошло не меньше тысячи, а то и больше лет с тех пор, как они исчезли с лица земли. Он не знал, смеяться или плакать. С одной стороны, у него есть возможность поговорить с Бергитте – Бергитте! Вряд ли он когда-нибудь привыкнет к тому, что узнал о ней, но, с другой стороны, он вряд ли получит удовольствие от музыки и пляски, когда кости так грохочут у него в голове. Ох, наверняка она каким-то образом связана с ними, иначе с чего бы они так расшумелись? Любой человек, у которого в голове осталось хоть немного мозгов, прямо сейчас взял бы да и выпрыгнул в окно, чтобы убраться от нее подальше.

– Кувшин или два – это звучит прекрасно, – ответил он ей.

Свежий соленый ветер с залива каким-то чудом принес ощущение прохлады, но ночь все равно казалась Найнив знойной и душной. С улицы доносились музыка и взрывы смеха, звучали они и внутри дворца, но гораздо слабее. Сама Тайлин пригласила ее на бал, и Илэйн с Авиендой тоже, однако все они – вежливо, но каждая по-своему – отклонили предложение. Авиенда сказала, что в мире есть лишь один танец, который она хотела бы станцевать с мужчинами-мокроземцами, и это заявление заставило Тайлин взглянуть на нее неуверенно и удивленно. Что до нее самой, то Найнив хотелось пойти – только дурочка отказывается от возможности потанцевать, – но она знала, что все равно не сможет по-настоящему расслабиться и получить удовольствие. Сидела бы где-нибудь в уголке, волновалась и грызла ногти, напоминая себе, что надо прекратить, пока не потекла кровь.

Вот почему все они сидели, запершись в своих комнатах вместе с Томом и Джуилином, беспокойные, точно кошки в клетке, в то время как весь Эбу Дар веселился. Ну, во всяком случае Найнив точно терзало беспокойство. Куда подевалась Бергитте? Всего-то и дел – велеть мужчине с утра первым делом явиться к