«Я стал великим», – сухо констатировал Тариэл.

– Ну, ты расслабься дружище, чего встал как вкопанный, – пригласил дракон и вместе с юношей пошел к креслу. – Говори, зачем пожаловал. Хотя нет, погоди о делах, сначала, позволь, я окажу тебе гостеприимство. Тариэл, значит, говоришь… Ну что ж, хорошо, Тариэл, – озадаченно сказал дракон. – Чем бы мне тебя развлечь?

Дракон аккуратно поднял Тариэла лапами и посадил верхом на поручень своего кресла, потом устроился в кресле сам, свернувшись клубочком.

– Может, кинофильмы посмотрим? – предложил гостеприимный хозяин. – М-да, – убедительно протянул змей, – у меня есть отличное кино.

Он вытащил откуда-то пульт, щелкнул по кнопке, и огонь в камине перед ним замер. Внутри камина, оказавшегося экраном объемного изображения, пошли помехи. Огненная заставка, превратилась в рябь и исчезла. Дракон что-то прикинул и сообщнически прошептал:

– У меня есть записи с пытками. А?

Тариэл неопределенным жестом согласился с волей великого. Дракон улыбнулся и начал щелкать по кнопке. На сменяющих друг друга картинках то и дело появлялись садистские сцены.

– Ой, вот она! – перескочил он и вернулся. – Смотри. Это вчерашняя запись.

В камине появилось четкое стереоизображение, ничем не отличающееся от реальности. В кадре было кресло наподобие зубоврачебного. В нем сидел связанный ремнями человек, вокруг которого суетились два каджа в медицинских халатах. Они шумно перебирали стальные орудия в эмалированных ванночках, гулко пощелкивали щипчиками и деловито поглядывали друг на друга. Человек в кресле, выпучив глаза, с ужасом наблюдал за их приготовлениями.

– Не надо, – тихо и безнадежно сказал он.

На его слова не обратили внимания и включили над несчастным яркий осветительный прибор.

Тариэл покосился на дракона. Тот лежал, положив подбородок на хвост, и сладко улыбался.

– Не надо, – глухо повторил человек.

Наконец, «врачи» закончили приготовления, повернулись в объектив камеры и поклонились. Дракон вытянул к ним лапу и щелкнул пальцами.

И что тут началось! Хлестала кровища, лопались жилки, лились истошные крики, перекрывающие неумолимый писк и визг сверлящих дрелей и дисковых пил. Даже Тариэлу, который на своем коротком веку уже видывал виды, стало не по себе. Пытали человека долго и страшно, но таким образом, чтобы он оставался жив как можно дольше. Когда прекратились даже слабые стоны, и человек начал терять сознание, «профессионалы» сделали какой-то укол, и тот снова ожил. Они надели на головы защитные маски, взяли небольшой серебряный баллон и вышли из кадра. По креслу ударила огненная струя, и человек заполыхал большим костром. Кинооператор приблизил изображение, и несчастный долго еще горел крупным планом.

Дракон щелкнул по кнопке, пламя слегка поменяло цвет и вновь оказалось заставкой.

– Ну как? – повернулся дракон к Тариэлу.

– Здорово, – из вежливости ответил тот.

– Может, пойдем вниз? – затейливо прищурив глаз, предложил дракон. – Поупражняемся. Есть у меня там парочка лишних каджей.

Тариэл замялся.

– Впрочем, ладно, тебе это еще успеет наскучить, – странно, как бы сам себе пробормотал дракон. Тариэлу было страшно неловко оттого, что он заставляет Великого властелина заботиться о его досуге. – Та-ак, – древний Дэв задумчиво почесал кончик хвоста. – Чем бы нам еще заняться-то? – Он с лиричной грустью в глазах посмотрел на юношу. – Вообще жизнь драконья небогата праздными радостями, – признался он. – А вот забот хоть отбавляй. Одно у меня утешение – кинофильмы. Смотрю, как видишь, все чаще о пытках. Врагов, конечно. – Юноша натянуто улыбнулся, а дракон продолжил: – Люблю посмотреть про войну. Чаще хронику. А ты любишь войну, мой юный друг?

– Да, я люблю отвагу и славные приключения, – искренне признался Тариэл.

– Да, да, и они любят тебя, мой храбрый воитель, – улыбнулся дракон. – Ну, пойдем, покажу тебе свои скромные апартаменты.

Они спустились с кресла и пошли вдоль каминной стены. Впереди была дверь, за которой оказался глубокий и светлый коридор.

– Может быть, ты знаешь какие-нибудь стихи? Я страсть как люблю поэзию. Особенно это, помнишь, – припомнил классику змей: – Клокочет фронт, шуршат знамена…

– Да-да, – Тариэлу строки показались до боли знакомыми, и он напрягся, чтобы блеснуть эрудицией:

– Э… Завет нас в бой труба ядрена! – выпалил он фронтовую переделку.

Дракон удивленно покосился на юношу, но промолчал, вероятно, из соображений корректности.

– Да я и сам неплохо пишу стихи, – откровенно похвастался Тариэл.

– Ну, надо же! – восхитился дракон, хлопнув в ладоши. – Как же мне повезло! Что за день! Ну, может быть, ты прочтешь мне что-нибудь из своих самых сокровенных строк?

– Может быть, как-нибудь в другой раз? – начал отлынивать Тариэл, внутренне коря себя за болтливость.

– Ну, дружище, не обижай старика, – взмолился змей, – ну, пару строчек. Ну, я прошу.

– Ладно. Только вы сильно не смейтесь.

– Ну что ты, – возмутился дракон. – Обижаешь!

Тариэл остановился и задумчиво вскинул глаза:

– Та-ак. Ну, к примеру, вот это, – Юноша лирично, как учили в школе, сложил руки и опустил глаза.

Поэт закончил и посмотрел на дракона. Тот стоял, сдвинув надбровные дуги, из его носа доносились прерывистые хлюпающие звуки. Тариэл решил, что змей отчаянно сдерживает смех, и смущенно пожал плечами, мол, я же говорил.

Вдруг дракон моргнул, и из его выпуклых зеленых глаз выкатились слеза. Он, не в силах более устоять, рухнул на пол головой под стену и принялся, вздрагивая, истошно рыдать в сложенные перед собой лапы. Юноша так растерялся, что тоже бросился на пол, поймал нервно ерзающий хвост, зажал его под собой и принялся успокаивать, гладя руками.

– Пожалуйста! Пожалуйста, я не хотел, – умолял юноша хвост.

– Как ты мог?! – отчаянно вставлял между всхлипами дракон. – Как ты мог так поступить со мной, несчастным. О-о-о!

– Простите, я же не знал, что вы так ранимы, – умолял Тариэл. – Простите меня, ради Великого дра… дра… то есть ради Вас, простите меня!

Наконец, змей сел, прикрыл одной лапой глаза и протянул Тариэлу другую, требуя чего-то пальцами. Тариэл принялся шнырять по карманам, но платка не нашел. Тогда он быстро стянул с себя школьную шерстяную жилетку и сунул ее в лапу.

– Благодарю, – шмыгнув носом, сказал дракон, утер слезы и смачно высморкался.

Он вздохнул и посмотрел на Тариэла страдальческими глазами, только не зелеными, а красными, как смородины, размером с детский мячик.

– Чудесно, – вдруг сказал он. – Что может быть лучше трагической лирики?

– Так вы не расстроились? – робко удивился Тариэл.

– Ну конечно нет, – улыбнулся дракон, все еще шмыгая носом. – Я просто пропустил через себя весь эмоциональный накал, вложенный в твои строки, и испытал катарсис. Великолепные строки. Я запишу их в свою тетрадь. Если ты, конечно, не против?

– Не против, конечно! – радостно воскликнул Тариэл. – Ведь этот стих я и так посвятил вам.