Отъезд походил на бегство. Скорее, скорее, только и думала Ольга. В Москву, и опять работать, работать... Но было еще два дня дороги, и в эти два дня еще не раз отчаяние охватывало ее. Ольга пыталась не думать об этой поездке, не вспоминать о прошлом, но тогда сразу же приходили мысли о настоящем, и вставал неизменный вопрос – что дальше? Что делать дальше? Как ей быть с Юрием, со своей любовью, без которой она не хочет и – не может? – жить и которая так мало удовлетворяет ее? И она представила, что нет Юрия, никого больше нет, только работа, книги, театры, друзья и – что еще? Одиночество, тоска и ночи без сна, когда так хочется, чтобы кто-то был рядом. Обыкновенное бабье счастье... Значит, надо так все и оставить? Ведь ты уже хорошо знаешь, что человек не может быть один, не должен. И она начинала вспоминать годы знакомства с Юрием, и особенно последние месяцы близости, и спрашивала себя – да что еще нужно мне? У тебя хорошая работа и есть красивый, сильный и добрый человек, который любит тебя, и сама ты молода, здорова, красива, наконец – что же еще нужно тебе? Почему даже только мысль о настоящем, о том, что будет дальше, так неприятна тебе? Веду я счет потерянному мной... Может быть, в этом все дело? Но ведь потерянное уже не вернуть, ты достаточно хорошо убедилась в этом, – так давай жить дальше и беречь то, что у тебя есть... Значит, выйти за Юрия замуж, родить ребенка, работать, просто – жить... Но сейчас это простое и ясное решение, принятое еще десять дней назад, по дороге в деревню, не казалось ей таким простым и ясным... И об этом тоже старалась не думать Ольга, принималась читать, но оказывалось, что она не понимает смысла фраз и книга так и остается раскрытой на одной и той же странице. Пыталась смотреть в окно – и с отвращением отворачивалась от мутного стекла, забрызганного грязными каплями, и, взглянув на часы, принималась считать – сколько еще осталось до Москвы. До Москвы оставалось еще очень много часов. И никуда не выйдешь, не выскочишь из этой железной клетки... В деревне, если ей становилось плохо, она шла на холмы. Какими же высокими они казались тогда Ольге, как много неизвестного скрывалось за мутной полоской горизонта... А кто сейчас ходит за холмы? Может быть, Верочка? О чем думает она, к чему стремится? Каким представляется ей будущее? Она все-таки хочет учиться дальше – значит, думает расстаться с деревней. Если это так, то, логически рассуждая, ей представилась великолепная возможность – уехать с тобой в Москву. Ведь именно об этом ты подумала тогда, на второй день, когда заговорила с Верочкой. Но логика не сработала – Верочка отказалась ехать с тобой. Почему? Неужели она ничего не простила тебе? И этого ты не знаешь... Вот Коля, похоже, уже ни к чему не стремится. Слишком поздно. А, может быть, и ему хотелось куда-то уехать, и думал же он о чем-то большем, чем свое собственное хозяйство, двухсотрублевые заработки, – а сколько он зарабатывает зимой, когда трактора становятся на ремонт? Может быть, Коля тоже когда-то ходил на холмы и вглядывался в горизонт, и хотелось куда-то уехать, а потом он вспоминал, что дома его ждут больная стареющая мать и маленькая сестренка... Может быть, он уже и забыл об этом, и сейчас ему ничего не хочется – только жениться на Маше, как следует отремонтировать дом, купить мотоцикл с коляской и уезжать по субботам на рыбалку? Ты этого не знаешь и никогда уже не узнаешь и не поймешь, что у него на душе. Тебе понадобилось всего несколько минут, чтобы раскусить того фатоватого пижона в вагоне-ресторане, и один вечер, чтобы понять Валю, но вряд ли хватит и всей жизни, чтобы узнать, что думает о тебе Верочка и всегда ли таким спокойным и рассудительным был Коля. О нем можно только сказать, что он никуда не уедет из деревни и будет хорошим хозяином. А вот другие уходят... Уезжают в город, искать веселой и интересной жизни. Идут в разнорабочие, на стройки, в грузчики, дворники – лишь бы подальше от скуки и серости деревенской жизни. Уходят из деревни молодые, искать своей доли. Так же, как когда-то уходила ты... Называют их беглецами, дезертирами, летунами – да как только их не называют... А за что их обвинять? Что они теряют, уходя из деревни? Ты опять возвращаешься к тому же...

Глядя в качающийся потолок вагона, Ольга повторила, беззвучно шевеля губами: веду я счет потерянному мной... Ну, а что же ты нашла? Что ты искала, чего хотела?.. Хотела учиться. Хотела большой интересной жизни, увлекательной работы, красивой любви. Ты считала, что имеешь право на это и должна добиваться своего. Это желание казалось таким естественным. И ты ушла на поиски своего рая, земли обетованной...

Ну, и что же было у тебя? Что у тебя есть? Давай по порядку...

Студенческие годы. Да, было интересно и трудно. Тебе нравилась физика, нравилась будущая работа, нравилось студенческое житье – и не очень-то огорчало, что нередко приходится жить впроголодь, без конца штопать старые чулки, подрабатывать в «Зелентресте». Все это было не так уж неприятно, и тебе жилось, пожалуй, даже легче, чем другим таким же бессребреникам, – ведь позади остались куда более тяжелые годы Селиванова и Челябинска, ты умела работать и научилась довольствоваться малым... Еще чего? Были какие-то встречи и даже то, что ты называла любовью, – ведь невозможно обойтись без любви между семнадцатью и двадцатью тремя годами. Но разве это было то, о чем ты мечтала? Пожалуй, единственное, что тебе по-настоящему удалось – это выучиться физике. Вот тут у тебя как будто все более или менее благополучно, как бы ты ни ныла во время неудач. Диплом с отличием, работа в одном из ведущих институтов страны... Хотя и тут ты всего лишь одна из многих, рядовая и легко заменимая фигура в огромной армии исследователей. И пока что-то не видно, чтобы начали сбываться пророчества тех, кто предсказывал тебе блестящее будущее. Да разве одной работой можно жить? Ах да, твое высокое искусство... Оно всегда с тобой, ты регулярно ходишь в театр и на концерты, но почему-то с каждым годом все больше охладеваешь к этому. Студенткой ты была готова ходить на концерты хоть каждый день, но это удавалось один-два раза в месяц – не было денег, – и каждый такой вечер превращался в праздник. А сейчас, собираясь на концерт, ты иногда ловишь себя на том, что тебе не хочется ехать, но ты все-таки едешь – ведь билеты куплены заранее, наилучшие места из всех, что можно достать – об этом заботится Юрий. И вы едете – обязательно в такси, чтобы не помять платье... И уже нет и в помине прежнего праздничного чувства – оно превратилось в привычное и – прямо скажем – не очень-то большое удовольствие. Это можно как будто легко объяснить – ведь ко всему привыкаешь. А как объяснить то, что ты уже десять дней не виделась с Юрием – и вот вспоминаешь о нем как бы между, прочим, всего лишь в третий или четвертый раз. А ведь ты как будто любишь его, замуж собираешься... Тоже – привыкла? Потому что он всегда рядом, такой надежный, удобный, и на многое в жизни вы смотрите одинаково...

На многое?

И еще одно воспоминание – из тех неприятных воспоминаний, от которых она старалась держаться подальше.

Их было человек шесть – обычная компания, не раз собиравшаяся вместе. Разговор зашел о народности искусства и литературы. Говорил Игорь Кардашов: