– Всех молодых уже расхватали местные красотки.

И это было верно, необыкновенная красота китаянок и метисок – от смешанных браков европейцев и индианок – покорила даже самых робких холостяков Гонконга, впрочем, прошедших курс обучения в борделях, разросшихся пышным цветом в то время в порту.

Капитан сказал, предприняв смелую попытку пошутить:

– Почему бы не попридержать пока огонь для дикарей, которые должны сесть на корабль?

– Дикарей?

– Поясняю: для чаеводов из внутренних районов страны.

Улыбка появилась у нее на губах. – Как интересно!

– Если только ничего тут не натворят… потому что, как я слышал недавно, они – дьявольское отродье.

– Вы знаете кого-нибудь из них?

– Только одного, их нынешнего предводителя. Было время, когда он был уважаемым человеком. Еще мальчиком он приехал из Шанхая и стал компрадором – поставщиком товаров для магазинов и клубов. Но для Эли этого было мало. Он был родом из Балтиморы, и ему хотелось преуспевать в делах. Ему хотелось получать большие доходы и быстро разбогатеть, поэтому он стал заниматься чаеводством.

– Он – американец?

– И притом самого худшего образца. Последуй моему совету и запрись в своей кабине – с женщинами он сущий дьявол.

– Это еще интереснее.

– Веди себя хорошо. Моя забота доставить тебя целой и невредимой твоему папочке, а через месяц, говорят, ты станешь благочестивой замужней женщиной.

– Не напоминайте мне об этом!

– Эго, – окликнул первый помощник, крупный светловолосый немец, и О'Тул отправился наблюдать за погрузкой. Но прежде чем он ушел, Милли одарила его еще одной улыбкой. Такую улыбку никогда не позабудешь. Большинство людей, подумал он, улыбаются одними губами, а эта девушка умеет улыбаться всей своей душой.

– Почаще улыбайся, Милли Смит, – сказал он. Суиткорн,[2] официант- китаец с косичкой, получивший такое прозвище за свое пристрастие к американским вещичкам, принес Милли ее утреннюю чашечку кофе. Она в этот момент сидела в кресле на палубе. По-английски он говорил прилично: обучался в миссии.

– Хотите посмотреть, как чаеводы входят на корабль, мисси? – И добавил: – Уже идут, да? Очень- очень?

Милли опять подошла к поручням и увидела группу рикш, мчащихся по пристани, их пассажиры – все, кроме одного, явно пьяные – улюлюкали и свистели, словно индейцы из племени сиу подгоняя своих лошадок.

– Вы знаете этих людей? – спросила она.

Он кивнул и повернул к ней свое круглое желтое лицо.

– Суиткорн знает здесь всех, мисси.

– Вы, значит, знаете их имена? – Она кивнула в сторону причала.

– Знаю только одного – Большого Эли, их предводителя. Остальные – просто пьянь. Все – очень плохие люди, мисси, и ищут дурных женщин. – Он указал на то место, где остановились рикши: шестеро пассажиров, пошатываясь, выходили из повозок. Крупный мужчина в белом тропическом шлеме под цвет костюма расплачивался с кули.

– Видите его – большого, это их предводитель Эли.

– Предводитель?

– Он – очень плохой человек. Одно время я там мало-мало работал. Он всегда дерется и бегает за хорошенькими женщинами. В течение многих месяцев они вместе с местными жителями собирают чайный лист Малайские девушки быстро бегают, а Эли за ними. Я это видел. Быстро бегают. Очень-очень. Но этот Эли еще быстрее. И когда он их догоняет… Вы никогда не слышали таких воплей. Но я уже привык. Я читал в миссии Библию от Книги Бытия до Откровения Иоанна. Вы знаете Библию, мисси?

Она улыбнулась ему.

– Довольно хорошо.

– Вы знаете, сколько слов в Ветхом Завете?

– Боюсь, что нет.

– Суиткорн скажет вам, и вы скажете своим детям. В Ветхом Завете около шестидесяти тысяч слов, в Новом Завете – сто восемьдесят две тысячи. Я их считал.

– Милостивый Боже!

– В Библии нет строф, в которых больше шести слов. Об этом вы знаете?

– Правда?

– Самая маленькая строфа – тридцать пятая из одиннадцатой главы Святого Иоанна. Что еще угодно узнать?

– Я вижу, что Библию вы знаете, Суиткорн!