– Вы знаете Романа Галика?

– Галика? Разумеется! Он недавно был у нас. – Бедняга машинально приглаживает волосы.

– Покажите мне ваши документы.

Оформитель, нервничая, лезет сначала не в тот карман. Наконец протягивает мне паспорт. Алоиз Троужил. Записываю его имя и адрес.

– Галик был здесь с дамой, – продолжает он уже по своей инициативе. – Часа за три до этого он пришел один, И попросил меня не называть его по имени при этой даме, дескать, ей он представился иначе.

Я знаю совершенно точно, что Троужил действительно не называл Галика по имени. Знаю и то, что они «на ты». И я спрашиваю:

– Вы его хорошо знаете?

– Мы вместе учились в школе. И вместе ее окончили. Потом долго не виделись. Мне достался в наследство от отца магазин модного платья, но новые экономические отношения… Теперь я здесь просто служащий. Что ж, мне неплохо.

– А вы встречались с Галиком после окончания школы?

– После окончания? Пожалуй, нет. Хотя – простите. Раз или два на встречах бывших учеников школы… это было еще перед войной… а потом как-то встретились на улице. И заговорили о том, кто чем занимается. Я предложил ему работу в нашем магазине, но он в ответ рассмеялся. Дескать, он сам себе господин, с женой разошелся. А у меня трое детей, и я ни за что не стал бы разводиться.

– С тех пор вы с ним не виделись до того дня, когда он покупал здесь платье?

Алоиз Троужил снова нервным движением приглаживает волосы.

– Один раз. В этом году, в начале весны. Было еще грязно. Он пришел ко мне с несколько странной просьбой. Я выполнил ее, но, раз уж вы расспрашиваете меня с таким пристрастием, заверяю вас, что я не увидел в этой просьбе ничего дурного.

– Можете смело говорить, – успокоил я его.

– Он хотел… чтобы я достал ему два манекена, ну, те, что мы ставим в витрины… мужской и женский. Я не знал, удастся ли мне это. Тогда он поинтересовался, где их делают. А когда я задал вопрос, зачем ему эти манекены… – Алоиз Троужил снова поглаживает волосы, мнется и наконец говорит: – Его ответ был каким-то странным. Я воспринял это как шутку…

– А что именно он вам ответил?

– Он сказал, – словно с трудом припоминает Троужил, – что хочет ставить опыты не только на крысах. Что свои опыты он с манекенов перенесет потом на живых людей и заработает на этом миллионы.

– Что он имел в виду?

– Не знаю. Он не стал больше распространяться на эту тему. Или он дурачил меня, или не хотел выдать какую-то тайну. А что, он совершил что-нибудь противозаконное?

– Иначе бы мы им не занимались. Так получил он эти манекены?

– Получил, – отвечает Троужил словно бы с неохотой. – Здесь, у нас. На складе давно валялся мужской манекен, ведь мужской одеждой, как вы знаете, мы больше не торгуем… Нашелся там и женский манекен с поврежденным лицом. Но Галику они подошли. PI он даже уверял, что такие как раз ему и нужны. Дескать, не будь у одного из манекенов отбит нос, пришлось бы caмoмv его отбивать. Он получил их даром, как ненужный хлам.

– И унес их с собой?

– Увез. Посадил сзади в такси, сам сел к шоферу и поехал. Машина была старая, водитель тоже немолодой Шофер спросил, куда ехать. Галик ответил: «Высочаны» а там он, дескать, скажет куда, и шофер еще пошутил: «А я-то думал, что эти двое сзади собираются сыграть свадьбу». Все вокруг засмеялись, и они уехали. Больше я ничего не знаю.

Если Галик действительно заявил, что с помощью двух манекенов он заработает миллионы, то ведь именно в операции «C–L» шла речь о миллионах. Тут существовала какая-то фантастическая связь.

– Во время последнего посещения он не заговаривал с вами о манекенах?

– Нет, – качает головой Троужил, – и не вспоминал о них, а я не спрашивал.

И я оставляю пана Троужила в покое.

На работу я возвращаюсь пешком. Солнце раздражает меня, кажется утомительным. Зато в моем кабинете прохладно. Черный кофе меня подбадривает, но ненадолго. Вероятно, мне просто нужно хорошенько выспаться.

По моему вызову является Трепинский. Трепинский, как и Лоубал, надежен и точен, как машина.

– Постарайтесь узнать о Романе Галине все, что можно, – говорю я ему. – Кроме того, разыщите водителя такси, который весной вез на Высочаны парочку манекенов. О такой странной поездке, я думаю, шофер не забыл. И машина и шофер преклонного возраста.

Сам я направляюсь к Будинскому. Я вызываю его с какого-то совещания. Мы идем в его кабинет, плотно прикрываем двери.

– Ну, как там с этими сериями? – спрашиваю я. – Вы приняли соответствующие меры?

– Разумеется, – отвечает Будинский. – Кроме замеченных двадцати четырех тысяч, ничего больше пока не появилось.