– Тогда я, пожалуй, должна благодарить старого развратника за то, что он, сам того не ведая, спас меня от этой участи.
– Но почему Бэллард сегодня так раскипятился? Почему напал на тебя?
– О, вряд ли он заранее знал, что я здесь. Видишь ли, я уехала, не сказав ему ни слова, так как я поняла, что не смогу выполнить обещание, которое дала Селесте, – я бы скорее умерла, чем вышла бы замуж за Бэлларда. Правда, он и сам грозился, что не женится на мне, но о том, что я не Селеста, ему стало известно только после моего отъезда. Думаю, сегодня, случайно увидев меня в казино, он обезумел от злости, это и заставило его подняться ко мне в комнату. Остальное ты знаешь. К счастью, ты оказался в соседней комнате. С Луреттой.
Последние слова она произнесла с горечью и тут же пожалела, что выдала себя. Но что поделаешь, она была не в силах скрывать свои чувства, потому что продолжала любить этого человека, несмотря на все данные себе обещания выкинуть его из своего сердца.
Снизу на сеновал проникало мало света, но Кейд все же заметил гнев и боль, затаившиеся в ее глазах.
– Я обидел тебя, – прошептал он, – прости меня.
– Я была обижена еще раньше – когда ты оставил меня, не попрощавшись, не сказав ни слова! А я-то по глупости думала, что небезразлична тебе. Но теперь мне уже все равно, – солгала она, – потому что я поняла: то, что происходило между нами, было не более чем приятным времяпрепровождением, и я…
Он закрыл ей рот поцелуем, потом взял ее лицо в ладони и, улыбаясь, сказал:
– Ты всегда слишком много говорила, кошачьи глазки. Неужели ты не догадалась, чего мне стоило оставить тебя? Да я чуть не умер. Но я не мог остаться с тобой. Если б я это сделал, мне пришлось бы уже тогда рассказать тебе всю правду, а я не был уверен, что она тебе понравится. Кроме того, я агент федерального правительства по делам индейцев. Бэллард в конце концов наверняка бы узнал, что у меня появилась женщина, а выяснив, кто она такая, непременно послал бы войска, чтобы наказать и меня, и племя канза. Многие канза распрощались бы с жизнью, а я бы потерял работу и, может быть, даже попал бы в тюрьму. Так что я вынужден был отослать тебя к Бэлларду. У меня просто не было другого выхода. Но теперь все это не важно, – продолжал он, осыпая ее лицо поцелуями. – Ты не вышла за него замуж, и он уволился из армий, и вообще он уже не сможет ничего доказать.
Сэм смотрела на него, не шевелясь, не мигая, пытаясь осмыслить все, что он сказал. Наконец, вновь обретя дар речи, она дрожащим голосом проговорила:
– Если я прощу тебя за то, что со мной случилось, за то, что ты покинул меня, даже не попрощавшись, что с нами будет?
– Вот что, – хрипло сказал он, обнимая ее. Их лица приблизились друг к другу, губы слились. Одна рука Кейда зарылась в ее волосы, другой он сорвал с нее одеяло и стянул ночную рубашку. Потом приподнял ладонями ее груди.
Руки Сэм сомкнулись вокруг его талии, затем скользнули по бедрам. Он прижал ее к себе еще теснее, и она утонула в его поцелуе, желая остаться в его объятиях навеки, навсегда. Они легли на пол, и он быстро сбросил с себя брюки. Теперь они оба были обнажены, но не замечали колющих их соломинок. Его горячие, жадные губы прильнули к ее шее, и тело Сэм вздрогнуло и изогнулось.
– Как я мечтал об этом, – пылко прошептал он. – Я не мог тебя забыть.
Хорошо они поступали или дурно – они об этом не думали. Сейчас для них не существовало ни прошлого, ни будущего – был только этот прекрасный миг и счастье держать друг друга в объятиях и чувствовать, что два их сердца бьются как одно.
– И я никогда не переставала о тебе думать, – призналась Сэм, ища его губы. Она почувствовала, как к ней прижимается его твердая мужская плоть; он вошел в нее, и Сэм поплыла по морю блаженства. Ее тело задвигалось, отдаваясь древнему ритму, которому невозможно было не подчиниться. Они вместе достигли огненного пика наслаждения, она впилась ногтями в твердые мускулы его спины, и ее губы заглушили восторженный крик, вырвавшийся из его груди.
Некоторое время они молчали, а затем снова заговорили на языке страсти и на крыльях наслаждения поднялись к звездам. Когда их жажда наконец была утолена, они заснули в объятиях друг друга. Потом у них будет время для того, чтобы мечтать и строить планы и упиваться чудом взаимной любви. Но сейчас им просто хотелось лежать в объятиях друг друга, забыв об окружающем мире и думая о том, как им повезло.
Тюрьма в Эбилине была самая что ни на есть примитивная – приземистое деревянное здание без окон, – но Баллард слышал, что на западе бывают места для заключенных и похуже. Кто-то рассказывал ему о шерифе, который просто клал арестованного на землю, привязывал его руки и ноги к вбитым в нее деревянным колышкам, а затем накрывал несчастного коровьей шкурой. Но Бэлларду от этого было не легче, он все равно чувствовал себя ужасно, тем более что камеру приходилось делить
Сквозь трещины в стене в камеру просачивался свет – значит, сейчас уже день. Голова у Бэлларда раскалывалась, но гораздо сильнее его терзала бессильная ярость: ему сказали, что ударил его не кто иной, как Кейд Рэмзи – один из тех, кто препровождал его в тюрьму, знал этого ублюдка. Когда-нибудь Джарман доберется до этого проклятого Рэмзи, но сейчас его мысли занимало другое: почему до сих пор не пришел судья Куигби. После того как Бэллард долго уверял, что они с судьей друзья, парень, который, кажется, выполняет здесь роль полицейского – он сказал, что его зовут Джей Уэйли, – обещал передать судье, что Джарман Бэллард ждет его в тюрьме. Но Куигби все еще не было. Куда же, черт возьми, он запропастился?
Послышались шаги, и Бэллард со всех ног бросился к двери, чтобы посмотреть в щель, кто идет. Увидев судью и Уэйли, он отчаянно завопил:
– Выпустите меня! Из-за блевотины этих пьянчуг здесь невозможно дышать.
Дверь отворилась, и Бэллард пулей выскочил из камеры. Судья коротко кивнул Джейку Уэйли и тоном, не терпящим возражений, приказал:
– Оставьте нас.
Когда Джейк вышел, Куигби смерил Бэлларда презрительным взглядом:
– Да, парень, ты здорово вляпался. Я не люблю, когда палят из пистолета, и ты это знаешь. Мне
