сокращении поиска, который все же должен оставаться энергичным и правильным челноком.

Чем больше дичи в нашем лесу, тем скорее мы достигнем результатов. В ружье нет никакой надобности.

Привяжем к ошейнику Фрама чоккорду и пойдем в ту часть леса, где больше имеем шансов найти дичь; пойдем, как всегда, против ветра и заставим нашего младенца искать в ограниченном районе, не пренебрегая средствами для сокращения широты его поиска: свистком, приказанием «вперед» и чоккордою, на которую мы по временам наступаем.

Не будем удивляться, если наша собака несколько обескуражена и не ведет себя в первый раз вполне безукоризненно: дичь для нее новая, позволяет делать над ней стойку совсем вплотную, вылетает из-под самых ног, ветер больше не доносит, как в поле, отдаленных эманаций. Нет недостатка в обстоятельствах, нарушающих душевное равновесие нашего компаньона; будем же тем более хладнокровны и порадуемся, что оставили ружье дома, ибо, быть может, мы не устояли бы перед соблазном выпустить заряд в случае, если бы даже Фрам был не совсем корректен.

Если нам представится возможность раза два или три свести нашего щенка на облаву и продержать его там лежащим на номере наиболее снисходительного стрелка, он быстро приобретет привычку видеть дичь и слышать стрельбу, не обнаруживая волнения, но не будем допускать ни одного движения.

Когда мы достигнем достаточного благоразумия у нашего ученика, мы возьмем ружье, но будем действовать столь же осмотрительно, как и в поле, строго придерживаясь принципов, применявшихся при стойке и при подаче в кустах.

Будем больше придерживаться границ и тропинок и заставим собаку искать направо и налево от нас; здесь мы можем найти бекасов. Если эта дичь, единственный объект наших поисков, строга, допустим более широкий поиск, но не будем позволять, чтобы собака сделала стойку в таком месте, где бы мы не могли ее найти.

Когда Фраму будет два с половиною года, мы сможем пользоваться им, как ретривером, по окончании загона на облаве, в продолжение же загонов он будет оставаться сзади нас неподвижным.

Если в болоте мы имеем дело только с бекасами, мы можем с успехом заставить там работать нашу собаку, но если мы должны иметь дело с коростелями или другою болотною дичью, то будем избегать водить туда еще неопытного ученика. Собака, совершенно поставленная, и та в этом случае теряет несколько в своих качествах. Пусть возраст два с половиною года будет еще в этом случае самым ранним для начала. После охоты в лесу, как и после болотной охоты, хорошо заставлять собаку работать по куропаткам — действительно: по одной птице она может спокойно делать стойку накоротке, по другой — должна становиться с большей осторожностью. Строгих куропаток собаке необходимо причуивать издали и благоразумно держаться от них на благородной дистанции.

До сих пор при команде «лечь» мы требовали от собаки полной распростертости, ибо надо требовать самого большего, чтобы достичь меньшего; теперь мало-помалу мы будем ослаблять нашу требовательность, позволяя лежащей собаке поднимать голову, чтобы легче замечать наши жесты.

На настоящей охоте надо иметь возможность заставлять ее подниматься, не будучи вынужденным приближаться к ней, когда она удалится настолько, что голос не будет ей слышен.

Вопрос об уместности подружейной собаки на облаве является пока еще спорным, однако, в той стадии, в которой он сейчас находится, на него легко ответить так: «На облаве умная собака — радость для ее владельца, собака умная наполовину — горе для всех.

Мы часто видим одного эпаниэля, Милорда, работа которого достигает, в своем роде, совершенства. В поле Милорд ведет себя как безукоризненная собака; в лесу он сует свой нос в каждый клочок травы, в каждую кучу хвороста и доставляет возможность много стрелять на малом пространстве. На охоте на кроликов, или на облаве, он лежит около своего хозяина и никогда не сдвинется с места, не получив на то приказания; часто содроганием и поворотом головы указывая приближение дичи и направление, принятое ею. Собака, как Милорд, удесятеряет удовольствие охоты.

Зимою снега часто мешают работе нашего ученика: охота кончилась. Надо ли оставлять собаку на псарне без работы в течение шести месяцев? Думаем, что нет.

Ружье убрано; работа по стаям куропаток тем полезнее, что все наше внимание сосредоточивается на хорошем исполнении этой работы.

Мы прикладываем, в последний раз, руку к дрессировке собаки, изменяя природный характер ее поиска, держась угодий, где прикрытия уже появились. Мало-помалу, наш младенец начинает сам изменять свой поиск, в соответствии с местностью и дичью, и тогда мы вполне вознаграждены за наши труды.

(Многие любители имеют счастливую возможность стрелять весною).

Кролик и вальдшнеп доставляют в лесу случай для энергичного, но сокращенного и осторожного поиска.

Бекас в полузатопленных полях служит объектом поиска, в которых члены славных собачек могут славно размяться.

Это одна из великолепных охот — охота на строгую дичь с породистой собакой, обыскивающею огромное пространство и ожидающею своего хозяина, который применяет еще раз на практике маневр с обходом дичи, ибо бекаса разыскивают против ветра, а стреляют в полветра.

Когда мы использовали все средства, чтобы показать дичь нашим собачкам, мы возвращаемся к поноске и нашему учебному лугу.

Горячность наших компаньонов, конечно, не очень велика, ибо после чудной работы в поле эти маленькие упражнения для них безвкусны, но это все же дрессировка, а упражнять собак в послушании никогда не лишнее.

Мы испытали работу Фрама, охотясь с ним одним, но нам хочется заставить его работать совместно с его однопометником Акселем, важно, чтобы они оба действовали таким образом, чтобы их взаимное соревнование послужило нашей выгоде, а не было бы отдыхом для глаз.

Пускать вместе работать пару собак можно только тогда, когда каждая из них в отдельности отлично поставлена и застрахована от возможности поддаваться греховному соблазну, вот почему целого сезона не будет много для подготовки двух щенков отдельно перед их совместной работой.

Скажем заранее, что достигнуть безукоризненной дрессировки пары очень трудно, равно как и поддержать ее на той высоте, как на английских филдтрайлсах, где, хотя и существуют специальные призы для парной работы, число выводимых пар очень ограничено и на эти испытания смотрят, как на гвоздь программы.

С другой стороны, охотнику, бродящему по полям в течение восьми часов, всегда выгоднее заставить каждую собаку работать в отдельности по четыре часа, в течение которых каждое животное пройдет средним аллюром более пятнадцати километров.

Но важно, чтобы Фрам вел себя корректно и явился бы предметом нашей гордости, когда мы с ним будем охотиться в обществе наших друзей с их собаками.

Очень важно также, если мы готовим Фрама на филдтрайлсы, чтобы он постиг все требования секундировки и не позволял себе увлекаться завистью или дурными примерами. Вот почему в течение этой весны мы будем работать Фрама вместе с Акселем.

Посылаем Фрама направо, а Акселя налево. Обе собаки работают перед нами челноком. На расстоянии трудно управлять обоими сразу, поэтому, если поиск станет не таким, каким он должен быть, мы свистком или жестом укладываем обеих собак; затем, подозвав их другим жестом, мы снова пускаем их в правильно перекрещивающийся поиск. В первое время случается, что собаки имеют поползновение искать бок о бок одна с другою, желая работать в компании; надо всеми силами препятствовать этому, но для этого мы не знаем другого средства, как остановить их и снова послать каждую в ее сторону, через несколько