— Есть, но только не о Коте, — ответил инспектор. — Двойное убийство на углу Западной Семьдесят пятой и Амстердам-авеню. Жена выследила на квартире муженька с любовницей и расправилась с обоими при помощи пистолета 22-го калибра с перламутровой рукояткой.

— Кто-нибудь, кого я знаю? — Эллери вырвал второй листок.

— Убитая женщина была танцовщицей в ночном клубе — специализировалась на восточных танцах. Убитый — состоятельный лоббист. Жена — светская дама, известная в церковных кругах.

— Секс, политика, высший свет и религия. — Эллери запечатал второй конверт. — Чего еще можно требовать? — Он написал на конверте букву «С».

— Как бы то ни было, на несколько дней это отвлечет от Кота. — Когда Эллери поднялся, старик спросил: — Что это ты писал?

— Инструкции моей нерегулярной команде с Восемьдесят седьмой улицы[40].

— Ты в самом деле собираешься заняться этой чушью в голливудском стиле?

Эллери вернулся в гостиную.

Инспектор с мрачным видом остановился в дверях. Эллери вручил Селесте конверт с пометкой «С», а Джимми — с пометкой «Дж.».

— Нет, сейчас их не вскрывайте. Потом прочтите, уничтожьте письма и дайте мне знать, когда будете готовы.

Селеста, слегка побледнев, спрятала конверт в сумочку. Джимми сунул свой конверт в карман, оставив в нем и руку.

— Нам по дороге, Селеста?

— Нет, — возразил Эллери. — Уходите порознь. Сначала вы, Джимми.

Маккелл нахлобучил шляпу и удалился неуклюжей походкой.

Селесте комната сразу показалась опустевшей.

— Когда мне уходить, мистер Квин?

— Я скажу вам.

Эллери подошел к окну. Селеста снова села, открыла сумочку и вынула пудреницу, не прикасаясь к конверту. Вскоре она вернула пудреницу на место, закрыла сумку и уставилась в темный камин. Инспектор Квин молча стоял в дверях кабинета.

— Можете идти, Селеста, — сказал Эллери через пять минут.

Девушка вышла, не говоря ни слова.

— Теперь, может, ты скажешь мне, что ты написал на этих чертовых листках? — сердито проворчал инспектор.

— Конечно. — Эллери наблюдал за улицей. — Как только Селеста выйдет из дома.

Они немного подождали.

— Она задержалась, чтобы прочитать записку, — сказал инспектор.

— Вот и она. — Эллери отошел к креслу. — Так вот, папа, Селесте я написал, чтобы она выяснила все, что может, о Джимми Маккелле, а Джимми — чтобы он разузнал все о Селесте Филлипс.

Эллери снова зажег трубку и стал спокойно ею попыхивать.

— Вот хитрец! — ахнул старик. — Это единственное, о чем я не подумал и что имеет смысл.

— «Если с неба падает финик, умный человек открывает рот». Китайская поговорка.

Инспектор отошел от двери и двинулся по комнате, пыхтя как буксир.

— Ловко, — усмехнулся он. — Им придется следовать друг за другом, как двум...

— Котам? — Эллери вынул трубку изо рта. — Вот именно, папа. Не знаю — возможно, это жестоко. Но мы не можем рисковать.

— Что за чепуха! — фыркнул старик. — Пара романтических ребятишек.

— Мне показалось, инспекторский нос дрогнул пару раз во время признаний Селесты.

— Ну, в этом деле, хотя бы однажды, подозреваешь каждого. Но если подумать, то...

— То что? Ты ведь не знаешь о Коте абсолютно ничего. Он может быть мужчиной и женщиной, шестнадцатилетним и шестидесятилетним, черным, белым, коричневым и даже краснокожим.

— По-моему, несколько дней назад ты говорил мне, что что-то обнаружил. Что это было — мираж?

— Ирония — не твоя сильная сторона, папа. Я не имел в виду ничего такого, что касалось бы лично Кота.

Инспектор пожал плечами и направился к двери.

— Но я имел в виду нечто, относящееся к его действиям.

Старик остановился и повернулся:

— Что-что?

— Шесть убийств имеют некоторые общие элементы.

— Общие элементы?

Эллери кивнул.

— И сколько же их? — осведомился инспектор.

— По меньшей мере три. Но я подумываю и о четвертом.

Отец подбежал к нему:

— Что это за элементы, сынок?

Но Эллери не ответил. Старик подтянул брюки и молча вышел из комнаты.

— Папа.

— Что? — послышался сердитый голос из прихожей.

— Мне нужно время.

— Для чего? Чтобы Кот мог свернуть еще несколько шей?

— Это удар ниже пояса. Ты должен знать, что иногда в таких делах нельзя торопиться.

Эллери вскочил на ноги, слегка побледнев.

— Папа, эти элементы что-то значат. Должны значить! Но что?

В этот уик-энд Эллери постоянно нервничал. Часами он возился с компасом, линейкой, карандашом, миллиметровкой, вычерчивая таинственные статистические диаграммы, но в конце концов бросил их в камин и предал огню. Инспектор Квин, увидев, как его сын в это немыслимо душное воскресенье греется у камина, заметил, что если он должен жить в чистилище, то намерен каким-то образом понизить температуру.

— В аду не бывает вентиляторов, — мрачно усмехнулся Эллери. Он отправился в свой кабинет и закрыл за собой дверь.

Однако его отец последовал за ним:

— Сынок.

Эллери стоял возле письменного стола. Он не брился три дня, и кожа под отросшей щетиной казалась зеленой.

«Эл больше похож на какой-то диковинный овощ, чем на человека», — подумал инспектор.

— Сынок, — повторил он.

— Папа, я, пожалуй, сдамся.

Инспектор усмехнулся.

— Ты отлично знаешь, что не сделаешь этого. Хочешь поболтать?

— Если ты можешь предложить тему повеселее.

Старик включил вентилятор.

— Ну, всегда можно поговорить о погоде. Кстати, слышно что-нибудь от твоей... как ты их называешь... нерегулярной команды?

Эллери покачал головой.

— Как насчет того, чтобы прогуляться по парку? Или прокатиться на автобусе? Можешь не бриться.