подлинной страстью к власти…
– Это интересный, где-то даже философский вопрос, – сказал Сварог. – В данную минуту меня интересует другой, более практический…
– Вам не утомительно все время смотреть «кошачьим глазом»? – усмехнулся Ройл. – Давайте отойдем подальше по берегу, не мнитесь, вы уже поняли, что я не представляю для вас угрозы. Хочется поговорить с глазу на глаз.
Сварог оглянулся, прикинул расстояние:
– На корабле и так не услышат.
– Вы полагаете? – с загадочным видом усмехнулся Ройл. – У вас на корабле хватает чутких ушей…
И неспешно направился вдоль берега. Сварог раздраженно пожал плечами, видя, что потерял всякую инициативу, но двинулся следом.
Под дубом обнаружился стол в стиле Чалатара[46], словно угодивший сюда с террасы загородного дворянского особняка: накрыт для легкого ужина, посередине горит сиреневая карбильская лампа с колпаком из тончайшего стекла в виде таларского глобуса. Повинуясь жесту хозяина, Сварог сел первым, прислонил топор к столу и спросил:
– Что это за чуткие уши на моем корабле?
– Оглянитесь.
Лампа светила неярко, и Сварог хорошо различал уардах в ста темный контур «Принцессы». Оттуда протянулись в сторону стола словно бы три узких луча карманных фонариков: один зеленоватый, тусклый, два других – сапфирово-синие, гораздо длиннее и ярче. Но сидящих не достигали и они, рассеиваясь и пропадая где-то на полдороге.
– Зеленый – это ваша девочка в меру своего скромного умения пытается до нас дотянуться. Ну а синие – результат усилий двух других ваших людей, и, не будь у меня наработанной защиты, они все видели и слышали бы…
– Чушь, – сказал Сварог. – Двое моих?
– Вы уверены, что знаете все о своих людях? (Сварог промолчал.) Любезный граф, у них есть свои маленькие тайны, как и у вас – секреты от них. Вполне естественное явление, вы ведь и сами в них из-за этого не сомневаетесь… Поговорим о хлопотах посерьезнее. Я хотел вам помочь. Сейчас в заливе курсируют девятнадцать кораблей из разных стран, которые я не стану перечислять, потому что вы легко догадаетесь и сами… Неужели вы решили, что после бегства из Равены от вас отстанут… заинтересованные стороны?
– Я так и не думал, – сказал Сварог. – Вообще-то «Принцесса» неплохо сконструирована, меня клятвенно заверяли, что при нужде она уйдет от любого здешнего корабля, хватило бы кочегаров…
– Возможно. А об этом что вы скажете?
Справа от стола словно бы распахнулось широкое окно с видом на вечерний океан, укутанный мягкими тенями подступающего сумрака. На воде лежало чудовище. Черный панцирь, напоминавший пухлый желудь, усажен длинными шипами в три ряда, щупальца покачиваются на волнах, раскинувшись веером, под краем панциря светятся зеленоватым гнилушечьим мерцанием три круглых глаза. Рядом с ним вдруг появился крохотный кораблик, раза в три короче самого короткого щупальца. Выглядел кораблик жалко.
– Ваша «Принцесса», – пояснил Ройл. – С точнейшим соблюдением масштаба. Много ли вы смогли бы сделать даже с вашим великолепным топором? Магия здесь ни при чем. Всего-навсего морское чудовище, считавшееся вымершим еще до Шторма, – но океан велик, то и дело там обнаруживается нечто, числившееся в нетях… Лорд Сварог, сдается мне, вы до сих пор не представляете, какая идет игра и сколь велики ставки. Это не телевизор, как вы уже поняли, – экран компьютера я моделирую. На самом деле оно плавает у поверхности, не показываясь наружу. И парочка кораблей упорно крейсирует поблизости, словно зная о чудище и готовясь натравить…
– Горрот?
– Вряд ли. Чьи-то неизвестные корабли. Знаете уже, как это бывает: флага нет, место постройки еще ни о чем не говорит, на борту самый разный народ со всего света… Иные древние источники связывают эту тварь и с Великим Кракеном, и с Князем Тьмы, что, в принципе, есть два лика одной сущности. Забудьте вы сейчас и об этой твари, и о кораблях. Не это главное. Вам нужно добраться до Шагана, там вас уже не достанут. Я помогу.
– Значит, мне следует благодарить вас за спасение?
Хозяин не поднимал глаз. Экран как-то незаметно погас.
– Забавно, – сказал наконец Ройл. – От скуки я тысячу раз вел во всех подробностях долгие беседы с кем-то вроде вас. Но когда вы сидите здесь вживе, все, оказалось, следует начинать заново… Пожалуй, вы не должны меня благодарить, лорд Сварог. И потому, что эта услуга не потребовала от меня мало-мальски серьезных трудов, и оттого, что я не чувствую себя достойным принимать благодарность… Что вам говорил обо мне Борн?
– Да ничего, собственно. Что вы существуете и живете отшельником.
– В том-то все и дело… Максимально точное определение. Я не служу злу, потому что не люблю зла, и не служу добру, потому что не представляю, что мне для добра сделать. Я не борец. Не гожусь в борцы. Не мое призвание. Лары мне глубоко противны, а обитатели земли, откровенно говоря, – совершенно чужие. Нет ни сил, ни желания, ни стремления проникнуться их бедами и разделить их радости. Одной нелюбви к злу еще слишком мало, чтобы стать рыцарем добра с обнаженным мечом. Добавьте ко всему этому, к такому образу мыслей кое-какие магические возможности, позволяющие окружить остров непроницаемой для всякого воздействия защитой, – и получится… отшельник. Я не удивлюсь и не обижусь, если вы меня осудите. Покойный Борн положил массу сил и времени, чтобы подвигнуть меня на некие глобальные дела. Какие, он плохо представлял и сам. Я отказался. Он не порвал со мной окончательно, но отказа не забыл… Признаюсь, со своей стороны я считал избранный им образ жизни чем-то вроде детской игры в солдатики. Возможно, мы оба неправы. Возможно, один я неправ. И вы можете…
– Кто я такой, чтобы вас осуждать? – проворчал Сварог. – Катберт-Молот или святой Рох? И зачем вам, простите, мое скромное мнение?
– Я слишком долго прожил один, – со смущенной улыбкой сказал Ройл. – Долгое одиночество порождает самые причудливые метания духа. Иногда охватывает бешеное, неудержимое желание исповедаться и услышать себе приговор…
– Тут нужен священник, – сказал Сварог, чувствуя себя крайне неловко. – Я не гожусь.
– Священник скажет, что мне следует обратиться к богу. Но что прикажете делать, если я, как ни стараюсь, не могу и не умею «обратиться к богу»?
«Беда с этими интеллигентами», – растерянно подумал Сварог, а вслух сказал:
– Я тоже не умею…
– Но вы – действуете.
– Вы тоже, – ободряюще сказал Сварог. Беседа начинала его тяготить. – Странно, что там, где следует, меня о вас не предупредили, хотя уделяли внимание гораздо более мелким деталям.
– А я – государственная тайна, – чуть веселее признался Ройл. – Никто не предполагал, что мы с вами можем встретиться. А о нашей с Борном дружбе они как-то забыли, много воды утекло, да и Борн погиб. Понимаете, Борн был для них понятен, а я – нет. Похоже, меня до сих пор подозревают в коварных замыслах. И в покое не оставляют. Взгляните.
Сварог задрал голову. В зените висела большая синяя звезда, ее лучи светили холодно, остро, даже заломило глаза, словно он слишком долго таращился на пламя электросварки.
– Что это?
– Так для систем моей защиты выглядит орбитальная станция слежения. Мой персональный шпик на «суточной» орбите. Иногда, очень редко, случается атака. О, ничего смертельно опасного. Просто, изобретя что-нибудь новенькое, проверяют на прочность мою защиту. Видите ли, ни одна государственная машина, сколь бы терпима и могуча она ни была, по самой природе своей не потерпит полностью независимого и неподконтрольного индивидуума. Сам факт его существования, как бы нейтрален он ни был, становится словно бы ревом охотничьего рога для гончей. По-моему, и я, и недотепа Фаларен возбуждали подозрения как раз тем, что ничего не предпринимали, – такова уж логика тайной полиции. Приготовьтесь в роли короля Хелльстада столкнуться со страхом и недоверием… Ну вот, теперь вы многое обо мне знаете. Судите, как
