– Не так давно на речке ты была совсем другая.

– Я совершила ошибку и раскаиваюсь в ней. Я написала тебе, что больше мы не увидимся.

– Это было лишь письмо. Бумага выдерживает любую ложь. Однако мы опять вместе. Ты боишься меня, Ребекка! Раньше ты не была такой трусихой. Совместная жизнь с Амосом сломала тебя.

– Может быть…

Она закусила губу, чтобы не разрыдаться и не исповедаться тут же о своей невыносимой душевной боли. Она действительно боялась. Но не за себя, не за свою репутацию, даже не за свою жизнь. Амос мог избрать мальчика в качестве орудия своего изощренного возмездия.

Никакой женской слабостью и плотским влечением нельзя оправдать предательство матери по отношению к своему ребенку. Ей страстно хотелось поверить обещаниям Рори, что она и их сын обретут покой под его покровительством. Но один раз он уже предал ее – причем сделал это так безжалостно. Как она доверит ему вновь уже не только себя, но и Майкла? Она надеялась выжить после предсказанного Рори страшного крушения Амоса Уэллса. Но выжить самостоятельно, сохранив сына только для себя, и без помощи такого лжеца, как Рори Мадиган.

Рори наклонился над ней, всматриваясь в ее глаза и стараясь прочесть ее мысли. Его взгляд гипнотизировал Ребекку. Хотя восемь лет разлуки и тягостных сожалений о прошлом не могли пройти даром, но все-таки медленно, очень медленно, их губы сблизились и возник тот огненный поцелуй, который когда-то был предвестником и наслаждения, и всех дальнейших бед.

Игнорируя ехидный внутренний голос, твердивший, что опять он поддается соблазнам этой коварной золотоволосой ведьмы, Рори прижался губами к ее губам, дразня ее рот и сам поддаваясь ее искусительным ласкам. Его язык проник меж ее раздвинутых зубов и коснулся нежного бархата ее языка. Вновь начался этот похотливый танец, всегда предшествующий взрыву взаимной страсти. Его мозг криком кричал: «Нет, нет!», но его тело уже капитулировало, когда она ответила на его поцелуй. Он вдавил ее всю в себя от головы до кончиков ног в свою плоть, прижав ее грудь к своей твердой груди и ощутив сквозь одежду, как коснулись друг друга их бедра. Наступление его возбужденного члена вызвало в ней ответную реакцию. Огонь вспыхнул в ее теле. Боже, как она желала его, как тосковала по близости с ним! Со сдавленным возгласом Ребекка заключила его шею в кольцо своих рук и начала двигаться в заданном ритме.

Рори терял сознание. Он забыл, где они находятся. Они были одни во всем свете. Он мог взять ее здесь, на пушистом ковре гостиной, так же, как это произошло недавно на речном берегу. Но тщеславие победило в нем страсть. Его внезапно осенило, что главного он добился. Рори доказал себе и ей, что она снова полностью в его власти. Но сейчас не время утолять свой плотский голод, открывать ей, что он жаждет ее не меньше, чем она – его.

Он схватил ее за запястья и развел руки в стороны.

В его взгляде была насмешка, и Ребекка, покраснев от стыда, опустила голову. Боже мой! Если он сейчас отпустит ее, она без сил упадет перед ним на колени.

– Пожалуйста, уходи! – прошептала она.

– Минуту назад твое тело требовало от меня, чтобы я остался, – издевательски произнес Рори.

– А сейчас – уходи! – Ребекка так закусила губу, что почувствовала во рту вкус крови. Но боль помогла ей вернуть остатки достоинства и взглянуть ему прямо в глаза. – Убирайся!

– Я ухожу. Но я вернусь… за тобой и за моим сыном.

Когда дверь за ним затворилась, она позволила себе разрыдаться. Ребекка оплакивала свою участь, а больше всего горькую участь Майкла. Может ли Рори любить своего сына, рожденного втайне от него?

Может ли он вновь полюбить ее? Разум на все вопросы отвечал отрицательно.

Виргиния-Сити

Слай Хобарт проскользнул через заднюю дверь салуна «Ревущей пустоши» и отыскал взглядом в полумраке небольшую нишу со столиком, где его должен был ожидать Рори Мадиган. После яркого дневного света он долго моргал, пока его глаза привыкли к темноте и смогли разглядеть фигуру высокого мужчины, отодвинувшего свой стул в самую глубь алькова и поэтому почти невидимого.

– Мадиган? – нервничая, спросил Хобарт шепотом, осторожно приблизившись к столику.

Обычная публика – шлюхи, ковбои, шахтеры и разнообразное жулье, понаехавшее из восточных штатов; все они толпились возле длинной стойки бара, выпивали, играли в кости или в карты, щипали женщин за мягкие места. Шла обычная круглосуточная жизнь салуна. Вряд ли кто-либо обратил особое внимание на нового посетителя. Но Слай все равно дрожал от страха. Встречаться лично с врагом Амоса Уэллса было для него смертельно опасно.

Рори с минуту равнодушно покачивался на стуле, уперевшись ногами в пол. Потом со стуком опустил ножки стула и выпрямился.

– Ну да! Я Мадиган. Быстрее забирайся ко мне в тень. Газовый свет может повредить твоему здоровью. Ты подкинул словечко Патрику, что обладаешь кое-какой информацией. Присаживайся, приятель, и кончай играть в молчанку.

Хобарт ухватил за спинку стул, поспешно отодвинул его в самую темноту и только после этого уселся. Его худое лицо напоминало мордочку настороженной ласки. Он расплылся в неприятной ухмылке, обнажив желтые от курева зубы, и заговорил, торопливо проглатывая концы фраз.

– Скоро я буду иметь все необходимое, чтобы заграбастать всю их шайку – и Уэллса, и этого вашингтонского деятеля Хаммера. В то же дерьмо вляпался и старина Шеффилд. Они решили распустить слухи о находке новой жилы в шахте «Ольховое ущелье».

– И это поднимет стоимость акций, – сухо констатировал Рори.

– Еще бы! В десять раз. На самом же деле шахта истощена вконец. Я спускался туда недавно. Там если что и осталось, то пустая порода с жалкими вкраплениями серебра. Доставлять ее наверх выйдет себе дороже.