отчаянного положения не умения Лахлана, не его знания и даже не его смелость. Это сделает она, женщина, неясная фигура которой осмеливается маячить на периферии его зрения, словно насмехается над ним даже теперь. Да он скорее устроит набег на ее землю и украдет ее скот, чем женится на этой ведьме.
Ее отец предложил ему руку дочери неделей раньше. Слухи уже донесли до него подробности касательно его будущей жены, которые не сообщил ее отец. Зовут ее Харриет. Даже имя у нее отвратительное. Слова Коннаха только укрепили опасения Лахлана. Его предполагаемая невеста зла и безобразна, зато ее приданого хватит, чтобы накормить клан.
Лахлан протянул руку к кубку и осушил его. Запасы виски подошли к концу; последние бочонки в замковом погребе были откупорены ради свадьбы Джеймса. Шотландец без виски – все равно, что река без воды. Одна беда влечет за собой другую. Ведь алкоголь в состоянии исправить любое, даже самое плохое настроение. И теперь Лахлан очень боялся, как бы отсутствие виски не послужило лишним знаком для окружающих, что для Синклеров настали последние дни.
За перегонку ячменя отвечал Ангус, но Ангус неожиданно умер месяц назад. Его смерть была трагична не только в этом отношении. Лахлан не просто потерял члена своего клана, он потерял все знания, которыми владел Ангус, а стало быть, и то единственное, что можно провозить через границу контрабандным путем и обращать в прибыль.
Всегда найдутся те, кто готов хорошо заплатить за доброе шотландское виски. Даже англичане. Но суть дела состояла в том, что пошлина поглощала даже самую малую прибыль от этого рискованного предприятия. И обычно люди просто избегали уплаты пошлины. Некоторые называли это контрабандой. Лахлан предпочитал называть это умной торговлей. Покупатель доволен прекрасным продуктом. Продавец получает оправданную прибыль. Единственные, кто ничего не получает от этой торговли, – это акцизные сборщики пошлины, наложенной на шотландцев в качестве кары.
Но теперь ему больше нечего продавать ни контрабандным путем, ни обычным и нечего предлагать в качестве обмена. Гленлион обладает в избытке только двумя вещами – ячменем и надеждой.
Лахлан встал и произнес тост в честь своего родственника, высоко подняв пустой кубок. Его поздравления по адресу счастливой пары вызвали смех. Его же собственная улыбка была довольно вымученной. Лахлан повернулся и вышел.
Ему требовалось чудо. Или легенда. Какое-то физическое ощущение, такое резкое, что Лахлану показалось, будто грудь ему пронзил кинжал, заставило его остановиться. Конечно, это именно удар кинжала. Или судьба. Он женится на этой англичанке, чтобы спасти свой клан.
Но сделает он это не раньше, чем посмотрит на ведьму.
Сегодня будет полнолуние. Отец называл это разбойничьей ночью. «Луна хороша для грез, девочка. Закрой глаза и почувствуй ее на своих веках. Это волшебство, Дженет». А ей так нужно хоть немного волшебства! Что угодно, лишь бы разогнать это ужасное ощущение – что она замурована в своей коже. Что она кричит, но беззвучно.
– Дженет, принести вам шаль? Вы дрожите.
Она обернулась. Опять этот Джереми Хэнсон. Он почти всегда оказывается где-то рядом. Теперь он стоял совсем близко, и она порадовалась, что повязала на грудь муслиновую косынку. Дженет незаметно потянула косынку. И покачала головой.
– Не заболели ли вы?
– Нет, просто в голове блуждают всякие мысли, – с вымученной улыбкой ответила она.
– Значит, не нужно думать о том, что вызывает у вас тревогу. – Его улыбка была искренней; в глазах выражалась глубокая преданность. Это был действительно очень милый молодой человек, высокий и стройный, с ореховыми глазами и светло-каштановыми волосами. Все в Джереми было приятно, не было в нем ничего слишком яркого или неуместного. Но он был слишком внимателен к ней, а это очень не понравилось бы членам его семьи, узнай они об этом. Ведь Дженет не более чем бедная родственница, компаньонка хозяйской дочери.
– Джереми, подойди сюда и посмотри. Я, кажется, хорошо передала сад весной. Что ты скажешь? – позвала брата Харриет.
Дженет не сомневалась, что Харриет именно этого и хотела – чтобы Джереми отошел от нее. Или, быть может, она судит о Харриет слишком резко? Дженет прожила семь лет у нее в услужении, а этого достаточно, чтобы узнать человека, но все же она никак не могла ухватить суть характера Харриет – суть эта ускользала от нее, как ускользает вода сквозь пальцы. Иногда Дженет думала, что Харриет искренне добра, но в других случаях у нее появлялось подозрение, что Харриет только и ждет, когда ее подчиненная не выдержит и позволит себе высказать какое-либо критическое замечание.
В последнее время настроение у Харриет было хуже, чем обычно. Причину этого установить было трудно, пока Дженет не подслушала один разговор. Этот помещичий дом был похож на пещеру, так что даже слова, сказанные шепотом, доносились из самых неожиданных мест. И Дженет случайно узнала, что сквайр Хэнсон заключил мир с шотландцем, который часто нарушал границу и сильно досаждал ему в последние годы. Сквайр предложил шотландцу свою дочь и ее приданое, надеясь, что, породнившись, тот перестанет красть у него скот.
Харриет выходит замуж за лэрда Синклера. Это удивительно.
Дженет не могла не задаваться вопросом – уж не отлучился ли отец Харриет до самой свадьбы, которая должна состояться через месяц, только чтобы избежать неприятностей, связанных с настроением дочери? Раздражение Харриет из-за предстоящей свадьбы, кажется, будет продолжаться до последнего, до того самого дня, когда она пойдет под венец.
Дженет повернулась спиной к окну, жалея, что не обладает властью проникнуть сквозь стекло и убежать в ночь, точно тень. Она спряталась бы среди деревьев. Она убежала бы в лес, как лесовица. Убежала бы прочь отсюда – туда, где ей никто не стал бы говорить, что у нее простонародное произношение, или что волосы у нее странного цвета, или пальцы неловкие. Туда, где, наверное, звучат музыка и смех. Там ждет ее счастье, окутанное в ночную тьму и перевязанное бантом, сотканным из хвалебных слов по ее адресу.
По временам ей бывает так одиноко! Но впервые за семь лет Дженет пообещали, что ее ждут перемены. Она узнала – в тот день, когда услышала о свадьбе Харриет, – что, когда та выйдет замуж, она, Дженет, поедет вместе с ней в Шотландию. Снова оказаться на родине, коснуться ногой шотландской
